Идея этой статьи появилась у меня в середине января, когда наш президент выступил с посланием перед Федеральным собранием и взбудоражил относительно спокойную страну своими предложениями, которые, судя по всему, оказались неожиданностью даже для его ближайшего окружения.
Я не мог взять в толк: зачем ему это нужно? До пресловутого 2024 года еще далеко, а спокойствие и порядок в обществе (особенно после шоковой пенсионной реформы) у нас более чем хрупкие. Зачем будить лихо, пока тихо?
Но дальше началось такое, что не могло примерещиться никому из тех, кто уже привык к мантрам, что президент у нас консерватор, за стабильность… Правки, которые взорвали общество, разделив его на противоположные лагеря, потом операция «Обнуление», которая своей неуклюжестью ошеломила даже фанатов нацлидера… Я понял, что пора уже констатировать крах мифа о путинской стабильности…
1.
Один из главных слоганов нашей власти звучит незатейливо – «Путин – это стабильность!». Если его расшифровать, то получится примерно следующее: пока нынешний президент не пришел к власти, в стране был разгул криминалитета, экономика лежала в кризисе, иностранные государства в грош Россию не ставили. Зато стоило Путину въехать в Кремль, как наступила стабильность, и она обязательно будет продолжаться, пока он у власти. А если вдруг, не ровен час, уйдет – вернутся «лихие 90-е».
Простые люди послушают такое раз, послушают два (а ведь этот слоган вдалбливается в головы молотом официозных СМИ с утра до вечера), да и подумают: проголосую-ка я за поправки и за «обнуление» – и правда ведь стабильность при нем… В этом и состоит сила пропаганды, если она построена профессионалами, а не какими-нибудь дилетантами. Профессионал знает: люди не верят откровенной лжи, люди поверят полуправде. Если сказать, что наш руководитель окружен кристально честными и бескорыстными «служаками», которые довольствуется самым необходимым и думают о благе народа, – не поверят. А если сказать, что президент принес в страну стабильность, и значит нельзя допустить, чтобы он оставил руководящий пост, – может, и согласятся. Твердит же Володин: «наше преимущество не нефть и газ, а президент» и «Есть Путин – есть Россия, нет Путина – нет России», и миллионы простых людей согласно кивают перед телеэкраном. Распознать полуправду сложно, тут нужен кропотливый анализ.
2.
Начать с того, что, действительно, в девяностые наша страна находилась в глубоком системном кризисе и первые годы властвования нынешнего президента, действительно, были годами относительной стабилизации, и даже относительного экономического прогресса. Закончилась война в Чечне, в дома простых россиян перестали приходить похоронки. Постепенно все стали забывать о взрывах в метро и в троллейбусах, которые еще недавно считались обыденностью.
Стали выплачивать в срок пенсии и зарплаты, стали расти доходы. У чиновников и крупных бизнесменов – очень существенно (при раннем Путине в России впервые после кризиса 1998 года появились долларовые миллиардеры, попавшие в список «Форбс»), у рабочих, врачей, инженеров, педагогов – гораздо жиже, но они и этому были рады после обрушения в нищету в 90-е. Кое-кто из бедняков перешагнул границу «среднего класса», они начали покупать технику, автомобили эконом-класса, потянулись отдыхать в Турцию и Таиланд, им стала доступна ипотека на стандартную двушку или трешку… Немаловажным было и моральное удовлетворение – миллионам советских патриотов вернули музыку гимна их любимой, преданной и разрушенной Родины, с высоких трибун послышались здравицы в честь ветеранов великой войны (а ведь перед этим доходило до прославления власовцев в духе «Архипелага ГУЛАГ» Солженицына!)…
В этом и состояла пресловутая «стабилизация Путина». Именно это первое восьмилетие Владимира Путина (с 2000 по 2008 г.) и запомнилось народу как «жирные», «стабильные», «патриотичные» нулевые, когда простые люди чуть-чуть расслабились после шока 90-х и начали жить жизнью, немного напоминающей нормальную.
Правда, уже и тогда были странные эксцессы – вроде монетизации льгот в 2005-м, когда правительство попыталось лишить стариков льгот и выдать им «деньгами», причем в очень непропорциональном объеме. Общественность это восприняла как неожиданный прием (хотя еще в предвыборных интервью 1999 года Путин называл монетизацию льгот среди пунктов своей программы). И уже тогда раздавались удивленные возгласы: как же так – «президент здравого смысла», принесший стабильность, решился на такую дестабилизацию ситуации в обществе? (Ведь возмущенные пенсионеры перекрыли федеральные трассы и чуть не парализовали движение.) Но эти голоса были редкими, и большинство их не услышало. Большинство находилось в плену иллюзии, что именно новый президент, вследствие своих особых политических стратегий и талантов, вывел страну из трясины девяностых. Теперь, конечно, многим очевидно, что любой, кто оказался бы в Кремле после Ельцина (а это могли бы быть и генерал Лебедь, и Сергей Степашин, и Евгений Примаков), сделал бы то же самое: дал бы народу немного денег от щедрот нефтегазового экспорта, прикрутил бы немного вентиль антисоветской пропаганды СМИ, перестал бы оскорблять ветеранов, представителей старшего поколения антисоветскими софизмами, прекратил бы войну в Чечне. А кое-кто из перечисленных персонажей пошел бы и дальше: вложил бы свалившиеся нефтедоллары в экономику, ослабил бы зависимость России от экспорта углеводородов, внедрил бы новую идеологию страны, где было бы учтено лучшее в советском опыте – все то, чего Путин так и не сделал и уже никогда не сделает. Да и чеченскому конфликту можно было найти другое решение, помимо того, чтобы сдать республику во владение одного из кланов, который еще недавно воевал против российской армии, да еще и осыпав его финансовыми вливаниями… Для того, чтоб так разрубить «чеченский узел», как это сделал преемник Ельцина, вовсе не надо было быть гением политической стратегии…
Но все же в результате на него проявилась любовь народная – еще один ресурс, действительно, не менее важный, чем нефть и газ, и необходимый для выхода страны из кризиса, если он разразится. Казалось бы, вот и используй этот ресурс для дальнейшей стабилизации! Но не тут-то было…
3.
Первый звоночек прозвенел в 2008 году, когда Путин провел знаменитую «рокировку»: в кресло президента сел его бывший питерский коллега Дмитрий Медведев – политик слабый и малопопулярный, а сам Путин занял кресло председателя правительства и партии власти. Такая насмешка над принципами демократии оттолкнула от «кумира нулевых» часть либеральной общественности (а ведь Путин пришел к власти как президент компромисса между консерваторами и либералами). Но даже не это было самым главным. Сразу же выяснилось, что президент Медведев вроде английской королевы: царствует, но не правит. В стране сложилось «двоевластие»: формально главой оставался президент, фактически все решения принимались в кабинете премьера.
Бюрократам же приходилось визировать все решения сразу в двух местах и находить общий язык с двумя командами. Эффективности машине российской государственности это не придало. А ведь эпоха наступила непростая – в 2008 году разразился очередной мировой экономический кризис. Любой лидер легко мог предвидеть такое, и всякий, кого бы больше интересовала стабильность в стране, не стал бы такими методами решать проблему пролонгации своего пребывания у власти. Но это ведь это всякий, кто думает о государстве и народе…
К концу президентского срока Медведева проблемы выросли как снежный ком (вскоре читателю станет понятной ирония сей метафоры). Партия власти стала терять популярность, хоть пока и не очень существенно. В 2011 году прошли очередные выборы в Госдуму. Победила, конечно, «Единая Россия» во главе с председателем правительства. По данным Центризбиркома, она получила около 50% голосов избирателей и 277 мест в парламенте. Но победа эта, увы, была сильно омрачена. Выборы сопровождались столь откровенными фальсификациями (когда людей автобусами возили с одного участка на другой, чтоб они поставили галочку за «Едро»), что это вызвало массовое возмущение наиболее активной части общества – жителей крупных городов. Конечно, на это наложились ухудшение социально-экономической ситуации после кризиса 2008 года, обострение проблемы мигрантов, вызвавшее возникновение новой формы русского национализма – национал-демократии… Но спусковым крючком стали фальсификации главы Центризбиркома Чурова (прозванного за это «волшебник Чуров») и его подчиненных. Причем масштаб фальсификаций исключал случайную инициативу на местах, ясно было, что ниточки тянутся на самый верх – к администрации президента и в правительство.
Политологи ломали голову – зачем это было нужно? «Единая Россия» в провинции и так «сорвала» бы большинство, и в целом по стране ее результат был бы примерно 40–45%. Ради сомнительной прибавки в 5%, ничего не дававшей в Думе, человек, который прослыл хранителем стабильности, резко дестабилизировал ситуацию в России в целом, и особенно в Москве и Санкт-Петербурге. Страну охватили «несанкционированные» митинги.
В Москве митинговая активность достигла размеров, невиданных с 90-х годов. За декабрь 2011 года на улицы вышли более 200 000 возмущенных граждан. Самым массовым стал митинг на Болотной площади, на который пришли около 150 000 человек. Протесты даже получили название «снежной» (не из-за снежного кома проблем, конечно, а из-за времени года), или «белоленточной революции» – по аналогии с «революцией роз» в Грузии или «революцией тюльпанов» в Киргизии. Власти удалось мобилизовать консервативный электорат, организовать антиреволюционную пропаганду и переломить ситуацию. Но не обошлось и без силовой составляющей – ряд лидеров протестов (например, коммунист Сергей Удальцов) получили реальные и немалые тюремные сроки, не адекватные масштабу содеянного, ведь протесты были мирные, никаких массовых беспорядков не наблюдалось. Власть пошла на открытое нарушение закона, на открытые репрессии, взбудоражила население двух столиц, еще больше уронила свой рейтинг. И ради чего? Ради мизерных электоральных преимуществ, которые в общем-то были не нужны! Не очень похоже на действия здравомыслящего, осторожного, разумного политика, дорожащего внутренним балансом и стабильностью общества.
4.
Следующим звоночком стал 2014 год. Евромайдан на Украине закончился приходом к власти антироссийских сил. Президент Янукович позорно бежал. Обнаружился полный провал многолетней российской политической активности на украинском направлении. Кремль давал Януковичу многомилионные займы, снижал цену на нефть и газ – и что получил взамен? Русофобов в Киеве и новые траты для российского бюджета ради спасения неудачника Януковича.
Воспользовавшись желанием крымчан выйти из состава Украины в тот момент, когда власть в Киеве только устанавливалась, Путин объявил о воссоединении Крыма с Россией. Это до сих пор считают главным геополитическим достижением Путина. Хотя на самом деле это было актом отчаяния в стиле «урвать хоть что-то, когда теряешь всё». Ведь если бы политика России по отношении к Украине была успешной, никакого воссоединения и не понадобилось бы: вся Украина вместе с Крымом была бы нашей доброй союзницей.
Данная спецоперация и вправду помогла временной консолидации большинства населения России вокруг президента. Ненадолго консервативное большинство поверило, что он возрождает былую сверхдержаву (что, как потом выяснилось, тоже было иллюзией). Но вот стабильности в международной сфере точно не добавилось. Напротив, полностью подорвались отношения между Россией и Западом. Надо думать, что президент такого просто не ожидал: он думал, что потребность Европы в российском газе заставит руководство ЕС закрыть глаза на ситуацию с Крымом и Донбассом. Но не вышло. Это говорило об уровне компетентности и прогностических способностях советчиков президента и разработчиков политического курса…
Кроме того, президент умудрился выбрать в качестве идеологического обоснования присоединения Крыма… идеи русской ирреденты (то есть воссоединения всех русских в одном государстве). С самых высоких трибун он стал декларировать, что Крым был присоединен в рамках собирания «разделенного русского народа» (при том что Россия – страна многонациональная, а уж Крым и вовсе – пестрая этническая палитра). Ободренные словами президента, идеологи русского национализма стали высказывать территориальные претензии Казахстану и Белоруссии (не говоря уже об Украине). Егор Просвирин стал давать интервью казахстанским СМИ (растиражированные по всему Казахстану) о том, что следующим шагом будет военное вторжение на север Республики Казахстан, где компактно проживают русские, и что армия Казахстана не сможет противостоять российской армии. Егор Холмогоров тоже охотно рассуждал в газетах и на ТВ о том, что никакого белорусского народа не существует и Белоруссия – отторгнутая часть России, да и украинцы – просто русские, забывшие о своих корнях. Лица эти заметны в медийном пространстве, но никаких опровержений официальных персон не последовало. После этого вряд ли следует удивляться тому, что евразийская интеграция, на которую возлагали столько надежд, стала буксовать. Заигрывание президента с идеями русской ирреденты дестабилизировали и отношения России с ближайшими партнерами по ЕврАзЭс.
5.
Как я уже говорил, Крымская весна, по крайней мере, сплотила основную часть россиян. Но наш «мастер стабилизации» исправил и эту относительную удачу геополитического провала современной России. В 2018 году он инициировал и поддержал пенсионную реформу, которая столкнула лбами общество и государство и породила такую ненависть к чиновничеству, что пришлось принимать законы о наказании за оскорбления представителей гражданской власти (чиновники ведь как раз не попали под удар пенсионной реформы (для госслужащих у нас другая система пенсионного обеспечения). Страна просто взорвалась митингами протеста (с июля по сентябрь прошло 1700 митингов протеста в 100 городах России), так что политологи сразу вспомнили «снежную революцию» 2011–2012 годов. При этом различие было и для властей очень пугающим – теперь к столице присоединилась провинция. Люди митинговали не только в Москве и Санкт-Петербурге, но и в Казани, Уфе, Новосибирске, Хабаровске… И еще бы им не протестовать! Власть решила продлить пенсионный возраст на 5 лет, это значит, что каждый простой гражданин, который раньше мог рассчитывать в 60 лет начать получать выплаты от государства, терял около миллиона рублей – стоимость однокомнатной квартиры в крупном российском городе. Большинство надеялось, что президент скажет свое веское слово и одернет министров. Тем более что Путин долго держал паузу, а его пресс-секретарь туманно намекал, что реформа – исключительно инициатива правительства. И вот Путин выступил по ТВ… и поддержал реформу! После этого его рейтинг рухнул и все последующие годы побивал все антирекорды… До былого уровня Крымской весны он уже никогда не поднимется. Пенсионная реформа стала фатальной ошибкой власти. И главное – что она не дала и экономического эффекта. Люди стали уходить из легального сектора, решив, что они сами будут копить себе на старость. Поступления в Пенсионный фонд (и без того скудные – из-за этого ведь и начали реформу!) сократились… Чтоб смягчить удар, пришлось расширить число льготников – опять удар по бюджету. В итоге даже высшие чиновники государства признались, что потратить пришлось гораздо больше, чем сэкономили на предпенсионерах… Это ли не оценка профпригодности наших реформаторов?
6.
Пенсионная реформа известна всем. А вот о том, что происходит в нацреспубликах России, в русских губерниях, говорят мало. А здесь тоже наш руководитель умудрился в 2017–2018 годах породить глубочайший кризис, который не преодолен до сих пор. Связан он с языковой проблемой. По конституции во всех этих республиках наряду с русским государственными языками являются языки «титульных народов» (то есть народов, которые дали названия республикам). Поскольку они государственные, их по законам об образовании следует изучать в школах наряду с основным государственным – русским. Между тем это вызвало недовольство у части у русских родителей, чьи дети в Татарии должны изучать татарский, а в Башкирии – башкирский. Эти родители объединились в неофициальные сообщества и организации, которые требовали отменить обязательное изучение языков народов России, кроме русского, мотивируя это тем, что эти языки русским детям не нужны и что их изучают за счет сокращения часов по другим важным предметам, которые в русских регионах дают в полной мере.
Ожидаемым ответом стали письма и митинги протеста нерусских организаций и движений, которые увидели в этом ущемление госязыков республик. Эмоции накалились, оппоненты стали переходить к оскорблениям по национальному признаку. Дошло до того, что в Уфе судили русского блогера за разжигание межнациональной розни, по этому же обвинению оказался в тюрьме один из лидеров башкирского движения. Федеральные каналы молчали обо всем этом, но власти в центре знали, что ситуация очень серьезная. Простого решения у проблемы не было и нет, тут требовались деликатность, осторожность, искусство компромисса.
Собственно, президент это и «проявил»: в 2017 году на Госсовете в Йошкар-Оле он заявил, что недопустимо заставлять изучать в школах неродные языки русских школьников… Интернет взорвался постами, в Уфе и в Казани движения русских родителей ликовали, нацорганизации устраивали пикеты и митинги, снова начались суды… В общем, ситуация была раскачана на долгие годы вперед – до сих пор слышны отзвуки. При этом вы, может быть, думаете, что в Татарстане отменили обязательное преподавание татарского? Нет, конечно! Президент бросил в разъяренный рой русских и национальных общественников слова, которые спровоцировали тяжелый кризис, но не позаботился об исполнении своих требований… Так вот он понимает борьбу за стабильность…
Межнациональная напряженность не обошла стороной и Северный Кавказ. В 2018 году руководитель Республики Ингушетия Юнус-Бек Евкуров подписал с руководителем Чечни договор об обмене участками приграничных земель между республиками.
Общественность Ингушетии посчитала, что обмен неравноценный и стала протестовать. Обращения в федеральный центр ничего не дали (всем известно, чью сторону всегда займет центр в таких конфликтах). В марте 2019 года республику охватили массовые митинги. На улицы вышли около 60 тысяч человек. Для сравнения: население Магаса, столицы Ингушетии, – 10 тысяч человек, всей Ингушетии – 506 тысяч человек. То есть в протестах участвовал почти каждый десятый житель Ингушетии, почти все взрослые мужчины! Власть не придумала ничего лучшего, чем бросить против них Росгвардию и полицию. Однако местные ингушские полицейские стали переходить на сторону протестующих. Пришлось обращаться к федеральным властям, которые перекинули в республику полицию и Росгвардию из других регионов. Лидеры протестов были арестованы (причем даже понятых для ареста пришлось завозить из соседних областей!). Протесты с большим трудом подавили. Понятно, об этом ничего не сказали ни по одному федеральному телеканалу! Там ведь только твердят, что президент – гарант стабильности, в том числе и в сфере межнациональных отношений!
7.
Наконец, верхом «политики стабильности» стали события лета 2019-го и конституционная реформа начала 2020-го. Летом 2019 года началась избирательная кампания в Мосдуму. Избирательная комиссия во главе с Валентином Горбуновым под надуманным предлогом отказалась регистрировать кандидатов от непримиримой либеральной оппозиции. Зато кандидаты от партий-спойлеров, созданных ради того, чтобы оттянуть электорат КПРФ (вроде лжекоммунистов из «Коммунистов России») получили регистрацию без каких-либо проволочек. Начались митинги протеста, которые вскоре достигли уровня, невиданного со времен пенсионной реформы. Митинг на проспекте Сахарова в Москве собрал 15 тысяч человек. На большую часть протестных акций власть отказалась давать разрешение, и их оппозиционеры провели без санкций. Это послужило причиной массовых задержаний и обвинений в организации массовых беспорядков, хотя протесты были исключительно мирными, а вот силовики вели себя предельно жестко, доходя до избиения женщин и случайных прохожих. Тем не менее никто из силовиков не понес ответственности. Более того, позднее в своем интервью ТАСС президент оправдал росгвардейца, который на камеру бил в живот женщину, не оказывавшую ему сопротивления! По словам президента, она сама была «виновата», придя на несанкционированный митинг! Участники мирных митингов получили реальные тюремные сроки. Сказать, что общественность возмутилась, – значит ничего не сказать! Рейтинг власти просел пуще прежнего! На выборах в Мосдуму даже либералы голосовали за кандидатов от КПРФ, чтобы вышвырнуть из Думы единороссов (и это отчасти удалось, так, депутатского мандата лишился глава московских единороссов). Впервые в Мосдуме оппозиция получила крепкую фракцию, а видео с выступлениями ее депутатов стали хитами интернета.
Всего этого можно было бы легко избежать, если бы кандидатов от оппозиции зарегистрировали. Радикал-либералы даже в Москве не пользуются широкой поддержкой. Как замечали многие политологи, власть сама себе создала проблемы на ровном месте. Причем речь идет не о московской власти. Надо было видеть, с каким растерянным видом мэр Собянин осуждал протестующих по ТВ. Существует точка зрения, что ниточки тянулись к Кремлю и что таким образом один из кремлевских кланов, поддержанный самим главой государства, дискредитировал клан московского мэра. Россияне еще раз увидели, что нашему руководству ничего не стоит устроить чуть ли не революцию в столице, если это им сулит карьерные и денежные бонусы.
Но вершиной всего стала «конституционная реформа». Нужны ли были поправки в конституцию, о которых заявил президент в речи к Федеральному собранию в январе и которые в такой спешке были приняты парламентом? В том виде, в котором их предложили, нет. Большинство этих поправок несли в себе то, что уже и так было в федеральных законах. Поправка о Госсовете вообще оказалась дымовой завесой, необходимой лишь для того, чтобы общественность подумала, что президент не будет выдвигать свою кандидатуру в 2024 году. Готовность внести изменение в основной закон страны ради того, чтоб сорвать успех в сиюминутной политической операции. Поправки о Боге и русском народе раскололи общественность, не говоря уже об «обнулении» президентских сроков…
Но самое опасное, что, проведя такое грубое вмешательство в конституцию, Путин, как прямо заявляют независимые юристы, открыл ящик Пандоры. Конституция ведь недаром содержит в себе целый ряд норм, предохраняющих ее от такого «взлома» (речь идет о требовании созыва Конституционного собрания, о референдуме). Ни одно из этих требований выполнено не было. Конституционное собрание не созвали и даже закон о нем не приняли. Вместо референдума – некое «всенародное голосование», которое не упомянуто ни в одном законе РФ, а значит, никакой юридической силы не имеет. Более того, голосование назначили президентским указом, что выходит за рамки конституционных полномочий президента. Также он не имел права изымать из бюджета, утвержденного парламентом, 14 миллиардов на это «голосование».
Последствия такой реформы очевидны. Во-первых, создан прецедент, и теперь любой другой правитель легко может изменить конституцию, внеся в нее что угодно и закрепив все это таким же «всенародным голосованием» без наблюдателей и соответствующих законов. И во-вторых, любой, кто придет к власти после Путина, может объявить нелегитимным все, что власть в России предпримет после 22 апреля 2020 года. Президент у нас очень любит порассуждать о «минировании государств». Так может, тут и подложена мина замедленного действия под российскую государственность, и она обязательно взорвется, вопрос только когда – в 2020, 2024 или 2036 году?
8.
Итак, пресловутая стабильность при Путине была лишь 8 лет – с 2000 по 2008 год. И уже больше 12 лет нарастает нестабильность и в самом российском обществе, и в отношениях между Россией и странами ближнего и дальнего зарубежья. А уж о масштабах нестабильности, которая наступит в будущем в результате действий нынешней власти, можно столько строить предположения.
Так может, пора уже забыть о мифе «Путин – это стабильность»? В реальности все совсем наоборот. Пребывание нынешней команды у власти – это неумолимое нарастание противоречий между обществом и государством, богатыми и бедными, русским народом и другими народами России, Россией и ее соседями и международными партнерами. Так что избиратель, идя на участок и 22 апреля этого года, и в 2021, и в 2024 годах, должен ясно осознавать это.
Рустем ВАХИТОВ
На протяжении всего путинского правления стабильность наблюдалась только в карманах олигархического капитала. Класс эксплуататоров и его заокеанские кураторы в целом добились все, чего хотели. Итоги приватизации объявлены «неприкосновенными». Введена плоская шкала подоходного налога, фактически возложившая единую нагрузку и на миллиардера, и на простого труженика. Отменены все ограничения для крупного бизнеса, связанные с вывозом капиталов и т.д. Ну и, разумеется, зарубежным компаниям предоставлена возможность без ограничений приобретать ключевые отрасли экономики. В результате львиная доля финансовых ресурсов присваивается узкой кучкой лиц. Народ оказывается ограбленным. Вполне понятно, что в условиях всевластия олигархии правительство инициировало очередную волну неолиберальных «реформ», направленных на свёртывание социальных гарантий, на снижение роли государства в экономике. Итог данных экспериментов очевиден. Мнимое «вставание России с колен» в 2000-ые годы представляло собой проедание сырьевых доходов, получаемых благодаря высоким ценам на нефть и газ на мировом рынке. Но наша страна так и не слезла с сырьевой иглы. В результате мировые кризисы сильно ударили по ней. Как следствие, набирают обороты контрпродуктивные процессы в экономике, в социальной и в демографических сферах. Всё это продолжается непрерывно. И будет продолжаться, пока нынешний правящий режим остаётся. Надежды на смену курса Путиным тщетны. Как бы он не прибегал к социально-политическим манёврам, выхода за рамки капитализма не будет при действующем президенте. А ведь именно ставка на массовую приватизацию, на «открытость» экономики завела Россию и народ в тупик.
