«Мы просто не хотели молчать!» Интервью с Надеждой Ракс
В последнем слове на суде 29 апреля 2004 года Надя сказала: «Считаю, что у меня нет личных врагов. Ко мне относились с уважением даже конвоиры. Потому что они видели, что у меня есть принципиальные взгляды на жизнь. Суть их в том, что нормальный человек должен стремиться к чему-то высокому. Я хочу жить в стране, в которой будут получать зарплату врачи и шахтеры, учителя и металлурги, ученые и конструкторы. В которой не будет бездомных детей и полуголодных пенсионеров. В которой не будут выбрасывать на улицу неплательщиков квартплаты, которых государство лишило средств к существованию. В которой люди будут ходить на концерты и не будут бояться, что их возьмут в заложники.
Но сегодня мы живем в другой стране — стране всеобщего страха. Потому что стоящим у власти легче управлять страной, в которой царствует страх. И процесс по нашему делу власть хочет использовать для нагнетания страха на молодежь. Мол, не рыпайтесь — иначе схлопочете те же сроки. Поэтому из нас хотят сделать ужасных монстров, чтобы оправдать безумные сроки лишения свободы… Я, как и Лариса Романова, уверена, что суд истории все расставит на свои места и истинным виновным воздаст по заслугам».
— Здравствуйте, Надежда. Спасибо Вам большое, что уделяете нам время: для нас, нового поколения комсомольцев очень важно понимать историю организации, помнить имена наших бойцов. Трудно задавать вопросы, т.к. информация о деле НРА в сети представлена крайне слабо и некачественно, на уровне канала НТВ. А сначала хочется поговорить именно о нем. Правда, что коммунисты и анархисты работали и боролись вместе? Чем жили эти ребята, на что надеялись, чего ждали?
— Здравствуйте! В конце 90х комсомольцы действительно работали вместе с анархистами и анархо-коммунистами (да, были и такие). Все мы помнили советские времена, все мы успели прочувствовать прелести «светлого» сегодня, каждый приходил в протестное движение по-разному, но цель была одна – борьба с социальной несправедливостью, необходимость доказать, что новый русский капитализм – это гниль, это болезнь, с которой надо бороться. Некоторые анархисты впоследствии вступали в комсомол, в те годы они находили в организации полезное и интересное для себя направление работы.
Я не могу сказать, что мы на что-то надеялись и чего – то конкретного ожидали. Мы просто не смирились с тем строем, в который были затянуты, мы хотели расшевелить массы и заставить их самим бороться за свои права. Мы просто не хотели молчать!
— Лариса Романова уже после освобождения писала о сексоте Стволинском и о предательстве Татьяны Нехорошевой-Соколовой. Как я поняла, именно этих людей использовали, чтобы на трех девушек «навешать» все, что в столе фсб-шников скопилось под заголовком «терроризм». Так ли это? Что это за люди?
— Я могу сказать только то, что Андрей Стволинский и Татьяна Нехорошева оказались слабыми людьми. Допросы ФСБ надо было морально выдерживать, надо было быть готовым к любому исходу. Андрей делал карьеру на телевидении, работал в команде с нынешней «звездой» телевидения Петром Толстым, поэтому он ну никак не мог лишиться всех благ и свободы (он тогда здорово струсил), а Татьяна держалась долго, а уже в камере, да ещё с соответствующим адвокатом поплыла. Она вышла на подписку и возвращаться обратно не собиралась. Причём, я всё понимаю – проблемы со здоровьем и т.п., но никогда не пойму, почему её заявление на суде было сделано настолько подло, как ножом в спину и почему с того момента и до сих пор, наверно, она тупо твердит, что просто изначально ошиблась в избранном пути. Такое предательство пережить я не пожелаю даже врагу! Сейчас я не общаюсь с ними и ничего практически о них не знаю.
Благодаря Вашему вопросу нашла информацию о том, что Стволинский нынче оператор, сценарист, режиссёр документального кино, закончил ВГИК. Ну разве мог он испортить такую карьеру?! А о своём первом «документальном фильме» об НРА и своей мерзкой роли в нём он уже и не вспоминает. А я, между прочим, в 1999 была признана лучшим преподавателем года в своей большой образовательной организации, а сейчас вот из-за всех событий, несмотря на решение Евросуда по недавно принятому закону не могу работать в школе. Вот такое документальное кино получилось.
Ольга Невская, кстати, поступила наоборот. Она не была такой идейной, как Татьяна Нехорошева. В комсомол пришла, кстати, из анархистской среды. Вначале она дала показания, оговорив, больше себя, чем других, вышла на подписку о невыезде. А перед приговором изменила показания и вошла в клетку Мосгорсуда с новорожденным сыном. Она тогда сказала, что не могла поступить иначе и совесть на свободу променять не могла.
«Мы просто не хотели молчать!» Интервью с Надеждой Ракс
— Тогда же Лариса писала: «Дело НРА вобрало в себя массу политических гонений левых оппозиционеров, угроз и шантажа спецслужб, более мелких уголовных дел…именно оно вынесло на поверхность, на злобу дня, проблему объединения усилий в ряде вопросов борьбы с нынешним государственным режимом». Боюсь, здесь не поспоришь: дело шито белыми нитками, как говорят. Вот эта «охота на ведьм», имевшая место в начале нулевых, когда снова повторится? Чего, на Ваш взгляд, коммунистам ждать завтра?
— Лариса действительно очень правильно всё написала. А репрессии с тех пор имели место и не один раз. Как только власти видят реальную угрозу своей безопасности, они тут же начинают закручивать гайки. Это может произойти в любой момент, и что угодно может стать причиной начала новых репрессий. Я не думаю, что в этой связи коммунистам нужно чего- то ждать. Нужно изучить все ошибки предшественников, нужно быть подкованными в юридическом плане хотя бы на элементарном уровне, нужно знать свои права и правильно рассчитывать силы. Кстати, в конце 90-х этим ликбезом очень неплохо занимались анархисты.
— И вот этот пунктик об объединении усилий наводит на мысль о путях развития коммунистического движения. Левых или коммунистических групп много, они мелкие, чаще всего личные амбиции, вечные обиды троцкистов на Сталина или евролевых за отстрелы собак не дают собраться и двигаться одной дорогой. В общем, это, действительно, больная точка. Какими Вы видите проблемы нашего движения и варианты выхода из них? Если такие варианты возможны, конечно.
— Вот на этот вопрос я, наверно, отвечать не буду. Если куча народу не может прийти к одному знаменателю, я здесь никакой истины не открою. Наверно, время не пришло. В любом случае, надо быть гибкими, надо уметь уступать и идти на компромисс, но никогда не отступать при этом от главной цели.
— Надежда, немного личный вопрос: чем Вы занимаетесь сейчас? Продолжаете общаться с теми товарищами, которые попали в водоворот дела об НРА? Как они живут сегодня?
— Я работаю по специальности, преподаю английский язык, воспитываю сына, которому 10 лет. С друзьями – комсомольцами 90-х, которые поддерживали меня в те тяжёлые годы, конечно, общаюсь. Тех, кто предал, близко не подпустила. С Ларисой Романовой общаюсь регулярно, но, к сожалению, встречаемся редко: дети и работа отнимают основную часть времени. Лариса продолжает заниматься правозащитной деятельностью и работает помощником адвоката – не так давно она получила второе высшее образование – юридическое.
«Мы просто не хотели молчать!» Интервью с Надеждой Ракс
— Девять лет тюрьмы…сложно представить, что Вы видели и перенесли. Кто наполняет тюрьмы современной России? Что это за люди? Существует ли политика внутри тюрем?
— Не 9, а 7,5. Запросили 13, дали 9, выпустили через 7,5, а затем Европейский суд вообще отменил все приговоры.
Я могу сказать только о женщинах и девушках – люди разные. Много было осуждённых за употребление или торговлю наркотиками (большинство их ушло по амнистии), небольшой процент сидели за убийство – надоело терпеть издевательства мужа. И ещё попадались те, кто сидел за мошенничество или разбой – во время массовой нищеты и бедности, когда не платили зарплаты и нечем было кормить детей – люди шли на преступления ради того, чтобы как-то выжить. Девчонок из Донецкой области, помню, втянули в лохотрон, у одной из них дома трое детей осталось, и муж вместе с ней по делу проходил. Так вот выжить решили.
С политикой в прямом смысле этого слова было сложно. Опера везде расставляли свои глаза и уши. Чтобы не дай бог ничего такого не было. Но при этом в тюремных библиотеках можно было найти лучшие советские произведения и даже труды Ленина или книги по истории КПСС. Я вот подготовила огромную работу о декабристах и три недели просвещала народ. Зал полный собирался, интересно было. На 1 мая и 7 ноября ещё в СИЗО в Москве советские песни на прогулке — святое дело.
А в колонии были концерты ко Дню победы, например, вполне в нашем духе – с красными флагами и т.д. В общем, при умелом подходе, можно и без слова политика делать нужное дело.
«Мы просто не хотели молчать!» Интервью с Надеждой Ракс
— Сегодня на наших глазах разворачивается так называемое «дело Сети». Известно, что обвиняемых анархистов пытают, чтобы выбить из них показания. Во время «дела НРА» каратели пользовались такими же методами? И сразу важный вопрос: какой бы вы дали совет молодым коммунистам, чтобы они не попали в жернова буржуазной репрессивной машины?
— В те времена методы были разные. ФСБ обычно пользовались больше моральным давлением, а о физическом договаривались с сотрудниками МВД. Кстати, моральное давление ничуть не лучше физического. Но пришлось почти всем нам пройти всё и до, и после суда. Ребята, проходившие по «Одесскому делу» подверглись сильнейшему физическому прессу. Один из них – Сергей Бердюгин скончался от побоев, а Олег Алексеев остался без глаза.
А совет, наверно, простой – меньше болтать, и в прямом смысле, и в сети, фильтровать круг общения и не давать повода подвести под обычную уголовщину. При этом не надо забиваться в угол, просто надо изучить законы и свои права.
— Надежда, спасибо еще раз Вам за интервью. Желаем Вам и Вашей семье здоровья, сил для работы, творчества, успехов в Вашем труде. Напоследок: Ваше пожелание или замечание новым комсомольцам, молодым людям-коммунистам, желающим изменить этот мир в лучшую сторону.
— В 90х мы готовы были свернуть горы ради того, чтобы вернуть советскую власть. Мы успевали учиться и работать, мы могли выступить перед солдатами и чиновниками. Мы ходили с комсомольскими значками, чтобы на вопрос, а разве существуют…тут же привлечь нового сторонника, мы от руки переписывали сотни листовок, а потом отмораживали руки, расклеивая их по ночам зимой 93-го, мы мчались вступать в РКРП, узнав о, том, что Ельцин её запретил. Нам хватало времени изучать классиков марксизма-ленинизма и расписывать стены тюрем, заводов и заборов вдоль железных дорог. Мы были готовы в любую секунду пойти на баррикады и в последнюю очередь думали о собственном благополучии…
Проникнуться идеей каждой клеточкой своего мозга, не терять надежды ни при каких трудностях, учиться и развиваться, уметь разговаривать с разными людьми, завоёвывая их сердца, чтобы можно было сказать: За ним нельзя не пойти. Быть хоть чуточку похожими на тех, кто в 17м пошёл за большевиками, кто сражался на фронтах гражданской войны и шёл в атаку в 41м, кто день и ночь поднимал страну из руин и, бросив всё, ехал на БАМ и на целину. Помните Павку Корчагина? Я прочитала книгу Островского «Как закалялась сталь» в 11 лет. Многое было непонятно, но Павка Корчагин стал мои героем. Слова Островского о том, что «прожить жизнь надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы…» помогали мне в самые трудные минуты. Вот я и хочу, чтобы нынешние комсомольцы и молодые коммунисты были хоть немного похожи на Павку Корчагина и на тех, кто говорил: «…если в этом бою упаду я, запишите меня в комсомол». Я хочу, чтобы они были настоящими и уверенно шли к намеченной цели. Пусть медленно, но уверенно. И тогда мы обязательно победим!
Visits: 50