ГОДЫ СТРОИТЕЛЬСТВА И ПОТРЯСЕНИЙ

Автор: | 2019-12-16
ГОДЫ СТРОИТЕЛЬСТВА И ПОТРЯСЕНИЙ

ГОДЫ СТРОИТЕЛЬСТВА И ПОТРЯСЕНИЙ

Глубокие экономические, социальные и культурные перемены в советском обществе потребовали проведения политических реформ, отвечавших совершавшейся модернизации общества.

В мае 1934 г. Сталин выступил с предложением изменить Основной закон страны, обратив особое внимание на введение нового порядка выборов в Советы всех уровней. Сталин предлагал отказаться от существовавшего с 1918 года неравенства в представительстве городского и сельского населения на основе принципа равных выборов. Сталин потребовал отказа от многоступенчатых выборов и проведения прямых выборов в органы власти. Он выступил за замену открытого голосования тайным. Сталин предложил отказаться от запрета на участие в выборах представителей свергнутых эксплуататорских классов и бывших их прислужников. Наконец, Сталин стал отстаивать принцип альтернативности на выборах.

СТАЛИН считал эти реформы крайне насущными для того, чтобы еще крепче сплотить советское общество перед надвигающейся войной. В то же время он стремился путем новой системы выборов добиться выдвижения на управленческие посты людей, которые будут лучше справляться со своими ответственными обязанностями. Позже, в марте 1936 г., в своей беседе с председателем американского газетного объединения «Скриппс-Говард Ньюспейперс» Роем Говардом Сталин говорил: «У нас немало учреждений, которые работают плохо. Бывает, что тот или иной местный орган власти не умеет удовлетворить те или иные из многосторонних и все возрастающих потребностей трудящихся города и деревни… Наша новая избирательная система подтянет все учреждения и организации, заставит их улучшить свою работу. Всеобщие, равные, прямые и тайные выборы в СССР будут хлыстом в руках населения против плохо работающих органов власти».

Ранее в своих выступлениях Сталин неоднократно сетовал по поводу существенных недостатков партийных руководителей. В своем докладе на XVII съезде ВКП(б) Сталин подверг острой критике политических деятелей, которые, полагаясь на былые заслуги, не считаются с интересами дела и законом, а также пустопорожних болтунов, уходящих от реальных дел и выполняющих формально свои управленческие обязанности. Указал он и на слабую теоретическую подготовку партийных кадров.

Сохранявшимся недостаткам партийных кадров в значительной степени способствовала их несменяемость в течение многих лет. Из доклада мандатной комиссии XVII съезда ВКП(б), с которым выступил ее председатель Н.И. Ежов, следовало, что в то время, как среди членов партии «удельный вес подпольщиков и членов партии со стажем до 1920 г. равняется всего лишь 10%… на съезде их присутствует 80%. Таким образом, за этим основным, проверенным, слоем членов партии, прошедших школу Гражданской войны, остается руководящая роль». Высоко оценивая достоинства членов «проверенного слоя», Ежов в то же время сообщал, что число делегатов съезда с высшим образованием составляло 10%, а со средним – 31%. Ежов умалчивал о том, что многие из этих людей не заботились о повышении своего образовательного уровня, изучении марксистско-ленинской теории, а также не старались критически переосмыслить свой деловой опыт, сформировавшийся главным образом в годы Гражданской войны.

Между тем в партии появилось большое число лиц с высшим и средним образованием и обретших немалый опыт работы на современном производстве. Они не были обременены привязанностью к устаревшим методам работы и привычкам к начальническому положению. Сталин старался выдвигать таких людей на руководящие посты, но он встречал глухое сопротивление ряда представителей «проверенного слоя».

Эти люди встретили в штыки предложения по реформированию советской Конституции в 1934 г. и системы выборов. Они не желали отказаться от сложившихся жестких методов управления и опасались утратить свое руководящее положение. В своей книге «Иной Сталин» историк Юрий Жуков детально описал, как тормозил проведение конституционной реформы секретарь ЦИК СССР А.С. Енукидзе. В своем сопротивлении реформе Енукидзе получал поддержку от ряда партийных руководителей, военачальников и представителей руководства НКВД.

Убийство Кирова
и его последствия

1 декабря 1934 г. вся страна была потрясена известием об убийстве в Смольном члена Политбюро и первого секретаря Ленинградского горкома и обкома партии С.М. Кирова. Гибель Кирова, одного из самых популярных советских руководителей, стала личным ударом по Сталину. Многочисленные очевидцы свидетельствуют, что Сергей Миронович был близким другом Сталина, вместе с которым он обдумывал решение многих важных вопросов развития страны.

Можно предположить, что, узнав об убийстве Кирова, Сталин был вне себя от гнева. Он решил немедленно выехать в Ленинград, чтобы принять участие в расследовании преступления, проводимом НКВД. Перед отъездом Сталин позвонил Енукидзе. Последний утверждал впоследствии, что на основе слов Сталина, сказанных им по телефону, он подготовил опубликованное на следующий день Постановление ЦИК и СНК СССР «О внесении изменений в действующие уголовно-процессуальные кодексы союзных республик». Появление этого наспех подготовленного и не согласованного ни с кем постановления нарушало заведенный самим Сталиным и тщательно соблюдавшийся им порядок разработки правительственных распоряжений и государственных законов.

Постановление предусматривало ускоренное проведение следствий по делам о террористических организациях и террористических актах против работников Советской власти (за срок не более 10 дней), ускоренное вручение обвинительных заключений по этим делам (за одни сутки), заслушивание этих дел без участия сторон, запрет на кассации по этим делам и немедленное приведение в исполнение приговоров к высшей мере после их вынесения. Вскоре на основе этого постановления в Ленинграде было расстреляно 39 человек, обвиненных в принадлежности к террористическим организациям, в Москве – 29, в Киеве – 28, в Минске – 9. На основе этого же постановления в стране развернулась кампания против «классово чуждых элементов», при этом в Ленинграде прошли массовые выселения представителей «бывших свергнутых классов». Были арестованы Г. Зиновьев и Л. Каменев, которые были осуждены на различные сроки заключения.

18 января 1935 г. было опубликовано подготовленное Сталиным «закрытое письмо ЦК ВКП(б)» под названием «Уроки событий, связанных со злодейским убийством тов. Кирова». Содержание письма показывало, что при его подготовке Сталин использовал разнородные материалы, которые ему направляли из НКВД. В письме упоминались брат убийцы Николаева, который якобы «якшался» с белогвардейцами, брат Румянцева, одного из лидеров зиновьевской оппозиции, который служил в армии Юденича, консул Латвии в Ленинграде. С большими логическими натяжками в «закрытом письме» делались выводы о связях членов зиновьевской оппозиции с белогвардейцами и иностранцами, а также об их связях с Николаевым. Очевидно, Сталин полагался на материалы от руководства НКВД, возлагавшего главную вину за убийство на зиновьевскую оппозицию. (Вскоре лидеры оппозиции Зиновьева и Каменева были арестованы, а затем получили тюремные сроки. Некоторые же сторонники оппозиции были казнены.)

В письме повторялся выдвинутый Сталиным еще в 1928 г. тезис об обострении сопротивления классовых врагов по мере успешного движения страны к социализму. Сталин писал: «Партия уже давно провозгласила, что чем сильнее становится СССР и чем безнадежнее положение врагов, тем скорее могут скатиться враги – именно ввиду их безнадежного положения – в болото террора, что ввиду этого необходимо всемерно усиливать бдительность наших людей. Но эта истина осталась, очевидно, для некоторых наших товарищей в Ленинграде тайной за семью печатями». О том, что эти заявления были обращены не только к Ленинградской парторганизации, свидетельствовала развернутая после убийства Кирова чистка в рядах партии под лозунгами «бдительности» и разоблачения «скрытых врагов». (Правда, через два года Сталин так оценивал итоги чистки: «Мы за это время понаисключали десятки, сотни тысяч людей… мы проявили много бесчеловечности, бюрократического бездушия в отношении судеб отдельных членов партии… 300 тысяч исключили. Вот с этой бездушной политикой, товарищи, надо покончить».)

Лишь постепенно у Сталина стали возникать сомнения в правильности действий тех, кто вел расследование преступления и подготовил правовую почву для ускоренного ведения следствия. Н.И. Ежову, которого 1 февраля 1935 г. избрали председателем Комиссии партийного контроля, было поручено разобраться в деятельности А.С. Енукидзе, автора Постановления ЦИК и СНК от 2 декабря 1934 г., в течение нескольких месяцев тормозившего работу над проектом Конституции СССР. Обвиненный в моральном разложении и в том, что он взял на работу в аппарат ЦИК многих людей чуждого социального происхождения, А.С. Енукидзе в марте 1935 г. был освобожден от обязанностей секретаря ЦИК СССР, а в июне 1935 г. пленум ЦК ВКП(б), заслушав доклад Н.И. Ежова, исключил Енукидзе из состава ЦК и из партии.

Одновременно Сталин и лица из его окружения стали сопоставлять многие факты, связанные с убийством Кирова. Было обращено внимание на то, что хотя до убийства в Смольном сотрудники ленинградского НКВД уже задерживали психически неуравновешенного Николаева с пистолетом и планом передвижений Кирова по Ленинграду, они отпускали его. Выяснилось, что 1 декабря Киров был оставлен без охраны в Смольном, а уже в ходе следствия стали гибнуть и исчезать ключевые свидетели этого преступления. По поручению Сталина Н.И. Ежов взял под контроль деятельность НКВД. Он и его помощники из Комиссии партийного контроля даже стали участвовать в следствиях, проводимых в этом наркомате.

На многих людей, знавших Ежова, он производил «впечатление человека нервного, но доброжелательного, внимательного, лишенного чванства и бюрократизма». Заведующий Орграспредотдела ЦК ВКП(б) И.М. Москвин, под началом которого Ежов работал с февраля 1927 г., отмечал его исключительное трудолюбие и тщательность в исполнении заданий. Москвин говорил: «Я не знаю более идеального работника, чем Ежов… Поручив ему что-нибудь, можно не проверять и быть уверенным – он все сделает». К тому же Ежову, казалось, были чужды лесть и карьеризм. Он был единственным оратором на XVII съезде партии, который в своем докладе мандатной комиссии ни разу не произнес здравицы в честь Сталина и даже не упомянул его фамилии. Эти качества Ежова, бросавшиеся всем в глаза, его активная борьба против всяческих оппозиций убеждали Сталина в безупречности нового выдвиженца.

К сожалению, тогда мало кто знал еще одну оценку Москвина, которую тот дал своему подчиненному: «У Ежова есть только один, правда, существенный, недостаток: он не умеет останавливаться… Иногда приходится следить за ним, чтобы вовремя остановить». До своего стремительного взлета вверх по административной лестнице Ежов был послушным исполнителем приказов начальства, но, оказавшись на высоких постах, он, будучи плохо образованным и малокультурным человеком, переоценил свои силы, а никто не смог ему указать на это. Хотя Ежову было поручено разобраться в правовых документах и методах следствия, он не обладал для этого ни необходимым образованием, ни опытом работы в правоохранительных органах. Заняв же 26 сентября 1936 г. пост наркома внутренних дел, Ежов стал увольнять многих опытных сотрудников наркомата, назначая на их место необразованных и неопытных людей, которых он знал по работе в партийном аппарате. Перетряска центральных и местных органов НКВД в то время, когда жизнь потребовала от них высочайшего    профессионализма, привела к катастрофическим последствиям.

Однако тогда назначение Н.И. Ежова вместо Г.Г. Ягоды немало людей в стране восприняли как отрадный признак. А 29 сентября 1936 г. было опубликовано директивное письмо ЦК ВКП(б), в котором сурово критиковались партийные организации за исключения из партии в ходе чистки. Партийная чистка была прекращена. К тому времени в стране отменили многие суровые законы (например, «закон о колосках»). Высланные во время коллективизации бывшие кулаки возвращались в родные села и деревни.

В своем выступлении 4 мая 1935 г. Сталин подчеркивал необходимость внимания к людям. Он объявил: «Старый лозунг – «Техника решает всё»… должен быть заменен новым лозунгом, лозунгом о том, что «Кадры решают всё». Объясняя смысл нового лозунга, Сталин требовал, чтобы «наши руководители проявляли самое заботливое отношение к нашим работникам, к «малым» и «большим», в какой бы области они ни работали, выращивали их заботливо, помогали им, когда они нуждаются в поддержке, поощряли их, когда они показывают первые успехи, выращивали их и направляли вперед и т.д.»

Экономические успехи страны
и ее новая Конституция

В ходе выполнения второго пятилетнего плана (1933–1937 гг.) валовая продукция промышленности страны выросла в 2,2 раза. По абсолютным размерам производства СССР занял первое место в Европе и второе место в мире. За вторую пятилетку вступили в строй 4500 крупных промышленных предприятий. 80% всего промышленного производства было создано на новых или целиком реконструированных предприятиях. Как и в ходе первой пятилетки, Сталин постоянно контролировал строительство новых заводов и фабрик, а затем следил за выполнением ими производственных планов.

В ходе выполнения заданий второй пятилетки наука и техника Советской страны вышла на качественно новый уровень развития. Свидетельством этого стали невиданные до сих пор достижения по освоению Арктики. Сталин лично участвовал в разработке маршрутов советских самолетов, сумевших впервые в мире совершить летом 1937 г. перелеты из Москвы в города США через Северный полюс. В 1937 г. в ленинградском Радиевом институте усилиями профессоров И.В. Курчатова, А.И. Алиханова и других впоследствии прославленных ученых-физиков был создан первый циклотрон в Европе. Так был сделан существенный шаг в атомных исследованиях, а затем и в деле создания ядерного щита страны.

Сталин постоянно занимался вопросами укрепления обороны страны. Он посещал артиллерийские полигоны, изучал новинки вооружений, подолгу беседовал с авиаконструкторами, танкостроителями. За вторую пятилетку военный потенциал существенно оснастился современной техникой. Если в 1931 г. армия получила 740 танков, то в 1938 г. – уже 2211 танков. К концу пятилетки в Красной Армии имелось 15 тысяч танков. С 1934 по 1938 г. легкая артиллерия увеличилась на 34%, средняя – на 26%, тяжелая – на 85%, зенитная – на 169%.

Создание в стране мощной машиностроительной и автомобильной промышленности позволило вооружить и сельское хозяйство. Если в 1928 г. на полях страны работали 27 тысяч тракторов, 2 (два!) комбайна, 700 грузовиков, то к концу 1937 г. на машинно-тракторных станциях страны имелось 365,5 тысячи тракторов, 105 тысяч зерноуборочных комбайнов и 60,3 тысячи грузовиков. Следствием механизации стал рост сельской продукции. Среднегодовой урожай пшеницы в 1933–1937 гг. вырос по сравнению со среднегодовым урожаем в 1924–1928 гг. на 25%. По картофелю прирост за эти годы составил 21%. На 85% выросло производство сахарной свеклы. Продукция хлопка увеличилась более чем в 3 раза.

Сталин внимательно следил за успехами сельских тружеников, обращая особое внимание на рост их благосостояния. Выступая 15 февраля 1935 г. на заседании комиссии II Всесоюзного съезда колхозников-ударников, Сталин заявил: «Лучше допустить прямо, открыто и честно, что у колхозного двора должно быть свое личное хозяйство, небольшое, но личное… Коль скоро имеется семья, дети, личные потребности и личные вкусы, с этим нельзя не считаться… Сочетание личных интересов колхозников с общественными интересами колхозов – вот где ключ укрепления колхозов».

Достижения второй пятилетки, как и первой, были в значительной степени следствием трудового энтузиазма промышленных и сельскохозяйственных трудящихся. Выступая 17 ноября 1935 г. на первом Всесоюзном совещании стахановцев, Сталин подчеркивал: «Основой стахановского движения послужило прежде всего коренное улучшение материального положения рабочих. Жить стало лучше, товарищи. Жить стало веселее. А когда веселее живется, работа спорится».

Об улучшении материального положения советских людей свидетельствовал в 1990 г. в своей книге публицист Валентин Бережков, отнюдь не склонный к идеализации сталинского времени. Перечисляя «продукты, напитки и товары, которые в 1935 г. появились в магазинах», Бережков писал: «В деревянных кадках стояла черная и красная икра по вполне доступной цене. На прилавках лежали огромные туши лососины и семги, мясо самых различных сортов, окорока, поросята, колбасы, названия которых теперь никто не знает, сыры, фрукты, ягоды – все это можно было купить без всякой очереди и в любом количестве. Даже на станциях метро стояли ларьки с колбасами, ветчиной, сырами, готовыми бутербродами и различной кулинарией. На больших противнях были разложены отбивные и антрекоты. А в деревнях в любом дворе в жаркий день… вам выносили кружку молока или холодной ряженки и не хотели брать деньги».

Улучшение жизненных условий должно было найти отражение и в новой Конституции СССР. В 1935–1936 гг. Сталин лично работал над формулировками ее статей. После завершения подготовки ее проекта он был опубликован в 100 миллионах экземплярах. Во всенародном обсуждении проекта приняли участие миллионы советских людей. В своем докладе Чрезвычайному Всесоюзному съезду Советов 25 ноября 1936 г. Сталин заявил: «Советский Союз будет иметь новую социалистическую Конституцию, построенную на началах развернутого социалистического демократизма. Это будет исторический документ, трактующий просто и сжато, почти в протокольном стиле, о фактах победы социализма в СССР».

Проанализировав в своем докладе особенности новой Конституции, Сталин разобрал и поправки, которые были внесены в ее проект в ходе всенародного обсуждения. С некоторыми из них Сталин согласился. Иные отверг. Особо Сталин остановился на предложении пересмотреть 135-й статью проекта, в соответствии с которой снимались все былые ограничения на участие в выборах по классовым или политическим мотивам.

Полемизируя с противниками 135-й статьи, Сталин заявлял: «Говорят, что это опасно, так как могут пролезть в верховные органы страны враждебные Советской власти элементы, кое-кто из бывших белогвардейцев, кулаков, попов и пр. Но чего тут, собственно, бояться? Волков бояться – в лес не ходить. Во-первых, не все бывшие кулаки, белогвардейцы или попы враждебны Советской власти. Во-вторых, если народ кое-где и изберет враждебных людей, то это будет означать, что наша агитационная работа поставлена из рук вон плохо, и мы вполне заслужили такой позор, если же наша агитационная работа будет идти по-большевистски, то народ не пропустит враждебных людей в свои верховные органы. Значит, надо работать, а не хныкать, надо работать, а не дожидаться того, что всё будет предоставлено в готовом виде в порядке административных распоряжений».

Однако и после единодушного одобрения делегатами Чрезвычайного съезда Конституции СССР сопротивление ей не прекратилось. Многие из занимавших ответственные посты в партии и Советском государстве боялись проиграть на выборах в Верховный Совет СССР, которые должны были пройти по новой системе.

Пленум ЦК, на котором
не выступил Серго Орджоникидзе

В январе 1937 г. в Москве состоялся процесс по делу так называемого «параллельного центра» троцкистов, главным обвиняемым на котором был бывший заместитель наркома тяжелой промышленности Г.Л. Пятаков. Наркомом же был соратник Сталина со времен бакинского подполья Г.К. Орджоникидзе. По словам вдовы Зинаиды Гавриловны Орджоникидзе, ее муж «невероятно переживал аресты наркомтяжпромовцев, не верил даже в то, что Пятаков шпион, хотя тот и был старым троцкистом. И только когда Серго дали показания, написанные почерком Пятакова, Серго поверил и возненавидел его. Вы знаете, как мог Серго любить и ненавидеть? – сказала Зинаида Гавриловна. – Он мог отдать жизнь за того, кого любил, и мог застрелить того, кого ненавидел».

Сталин предложил своему старому другу и сподвижнику выступить на пленуме ЦК с докладом о вредительской деятельности троцкистов в тяжелой промышленности. По словам вдовы Орджоникидзе Зинаиды Гавриловны, в ходе работы над докладом ее муж 17 февраля дважды долго разговаривал по телефону со Сталиным. О чем-то они спорили. Поскольку же Орджоникидзе был человеком крайне вспыльчивым, оба разговора носили бурный характер. На другой день, в четверг, 18 февраля, Орджоникидзе с утра продолжил работать над докладом у себя дома. В середине дня Орджоникидзе, страдавший от ряда хронических болезней, сказал, что плохо себя почувствовал и прилег на кровать. В 17.30 в его спальне раздался выстрел. Когда в комнату вбежала Зинаида Гавриловна, она увидела мужа, лежавшего на ковре. Он был мертв. Выстрел был сделан в сердце. Зинаида Гавриловна позвонила Сталину на дачу, сказав ему: «Серго сделал, как Надя!» Через 30–40 минут Сталин приехал к ней вместе с другими руководителями страны.

19 февраля в «Правде» и других центральных газетах было опубликовано сообщение ЦК ВКП(б) о смерти Орджоникидзе и некролог, подписанный всеми членами советского руководства. В медицинском заключении говорилось, что Орджоникидзе умер от паралича сердца. Открытие пленума ЦК партии, назначенного на 19 февраля, было перенесено на 4 дня. Самоубийство Орджоникидзе явилось новым глубоким потрясением в жизни Сталина после гибели Надежды Аллилуевой и Сергея Кирова.

На открывшемся 23 февраля пленуме первым выступил нарком Н.И. Ежов, потребовавший санкции на аресты членов ЦК Бухарина и Рыкова, против которых велось следствие. Затем с докладом о роли партийных организаций в ходе подготовки выборов в Верховный Совет СССР выступил А.А. Жданов. С докладом о «вредительстве троцкистов в промышленности» вместо Г.К. Орджоникидзе выступил В.М. Молотов. Хотя на пленуме ЦК обсуждались разные вопросы, почти все ораторы, являвшиеся членами ЦК, говорили об усилении подрывной деятельности врагов Советской власти по мере приближения выборов в Верховный Совет СССР. При этом они упоминали троцкистов, эсеров, кулаков и даже священников.

3 марта с докладом «О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистов и иных двурушников» выступил Сталин. В начале доклада он осудил «политическую беспечность» в партии и советском обществе, позволившую врагам страны творить свои злодеяния. Он указал, что современный троцкизм «есть не политическое течение в рабочем классе, а беспринципная и безыдейная банда вредителей, диверсантов, разведчиков и шпионов, убийц, банда заклятых врагов рабочего класса, действующих по найму разведывательных органов иностранных государств».

Однако в своем заключительном слове 5 марта Сталин призвал к сдержанности в использовании ярлыка «троцкист» в идейно-политической борьбе. Сталин заявил: «В речах некоторых товарищей скользила мысль «…Давай теперь направо и налево бить всякого, кто когда-либо шел по одной улице с каким-либо троцкистом или когда-либо в одной общественной столовой где-то по соседству с троцкистом обедал… Это не выйдет, это не годится». Сталин заявил: «Сами по себе троцкисты никогда не представляли большой силы в нашей партии. Вспомните последнюю дискуссию в нашей партии в 1927 году… Из 854 тысяч членов партии голосовало тогда 730 тысяч членов партии. Из них за большевиков, за Центральный комитет партии, против троцкистов голосовало 724 тысячи членов партии, за троцкистов – 4 тысячи».

Если в подготовленном им в начале 1935 г. закрытом письме по поводу убийства Кирова Сталин говорил лишь о беспечности, халатности и призывал усилить бдительность, то теперь он постарался раскрыть причины господствовавшего благодушия. Обратив главное внимание на «недостатки партийной работы», Сталин указал на «настроения беспечности и самодовольства… атмосферу парадных торжеств и взаимных приветствий, убивающих чувство меры и притупляющих политическое чутье». Сталин заявил, что «успехи», которые являются поводом для самодовольства, не всегда являются таковыми. Он указывал: «Доказано, что все наши хозяйственные планы являются заниженными, ибо не учитывают огромных резервов и возможностей, таящихся в недрах нашего народного хозяйства… Факты говорят, что целый ряд наркоматов, выполнивших и даже перевыполнивших годовые хозяйственные планы, систематически не выполняют планы по некоторым очень важным отраслям народного хозяйства».

Сталин углубил критический анализ недостатков партийной работы, подвергнув острой критике деловые и идейно-политические качества партийных кадров. Он осудил выдвижение людей на руководящие должности «безотносительно к их политической и деловой пригодности». Он увидел большую опасность в том, что «чаще всего подбирают работников не по объективным признакам, а по признакам случайным, субъективным, обывательски-мещанским. Подбирают чаще всего так называемых знакомых, приятелей, земляков, лично преданных людей, мастеров по восхвалению своих шефов».

Сталин констатировал: «Понятно, что вместо руководящей группы ответственных работников получается семейка близких людей, артель, члены которой стараются жить в мире, не обижать друг друга, не выносить сора из избы, восхвалять друг друга и время от времени посылать в центр пустопорожние и тошнотворные рапорта об успехах».

Текст опубликованных выступлений Сталина отличался от содержания не правленных стенограмм его речей. Во время своих выступлений на пленуме Сталин указал на наличие серьезных недостатков у недавно скончавшегося Орджоникидзе. Теперь становились ясны причины споров между ним и Сталиным во время подготовки доклада. Очевидно, Сталин хотел, чтобы Орджоникидзе выступил с самокритическим разбором собственных ошибок. Возможно, что Сталин рассчитывал на то, что пример такого выступления подвигнет и других членов ЦК к самокритичному разбору своих ошибок.

После гибели Серго Сталин старался указать на его ошибки, которые были типичными для многих партийных руководителей. Сталин говорил, что Орджоникидзе «страдал такой болезнью: привяжется к кому-нибудь, объявит людей лично ему преданными и носится с ними, вопреки предупреждениям со стороны партии, со стороны ЦК». Сталин видел в благожелательном отношении Орджоникидзе к таким людям, как Ломинадзе, порождение желания «жить дружно» со всеми и не нарушать «семейного покоя».

Чтобы положить конец господству замкнутых группировок в партии, Сталин требовал установления двойного контроля над партийными руководителями – сверху, со стороны вышестоящего начальства, и снизу, со стороны масс. Он приводил пример того, как Орджоникидзе, а также руководитель украинских коммунистов Косиор долго не могли решить проблемы с текучкой рабочей силы в Донбассе, пока «члены Политбюро» не пришли к выводу, что авторы докладов «совершенно оторвались от практических нужд Донбасса». Тогда члены Политбюро «решили из Донбасса вызвать простых людей, низовых работников, простых рабочих», которые, по словам Сталина, внесли дельные предложения. Из этой истории Сталин делал вывод: «Вот вам что значит прислушиваться к голосу маленьких людей, не разрывать связей с маленькими людьми, не ослаблять связей, а всегда держать их крепко в руках».

Сталин требовал: «Надо восстановить активы партийные и активы беспартийные при наркоматах, при предприятиях – то, что раньше называлось производственным совещанием… И другое средство – восстановление демократического централизма в нашей внутрипартийной жизни. Это тоже проверка, товарищи. Восстановление на основе устава выборности партийных органов. Тайные выборы, право отвода кандидатов без исключения и право критики. Вот вам второе средство проверки снизу». Сталин подчеркивал, что проведение тайных выборов партийных органов отвечает духу новой Конституции СССР. Он говорил: «Организуемые нами выборы в верховные органы власти будут большой проверкой для многих из наших работников».

Сталин предупреждал: «Стоит большевикам оторваться от масс и потерять связь с ними, стоит им покрыться бюрократической ржавчиной, чтобы они лишились всякой силы и превратились в пустышку». То обстоятельство, что «партийные товарищи» не прислушивались «к голосу масс», наводило Сталина на тревожные размышления. Об этом свидетельствовало его обращение к древнегреческому мифу об Антее и его призыв к большевикам не отрываться от масс, чтобы не быть побежденным, как был побежден Антей, когда Геркулес оторвал его от земли.

Одновременно Сталин указывал, что прочные позиции партии обеспечиваются повышением теоретического уровня ее членов, особенно руководящего состава. Сталин выдвинул программу всеобщей политической переподготовки на многомесячных курсах всех партийных руководителей снизу доверху – от секретарей первичных организаций до членов Политбюро и секретарей ЦК.

Объясняя «как надо подготовить и переподготовить в духе ленинизма наши кадры», Сталин объявлял, что «прежде всего надо суметь, товарищи, напрячься и подготовить каждому из нас себе двух замов». Сталин не скрывал, что видел в этих замах возможную смену нынешним руководителям. Он заявлял о необходимости влить в командные кадры «свежие силы, ждущие своего выдвижения, и расширить таким образом состав руководящих кадров… Людей способных, людей талантливых у нас десятки тысяч. Надо только их знать и вовремя выдвигать, чтобы они не перестаивали на старом месте и не начинали гнить. Ищите да обрящете». Сталин выдвигал программу широкой демократизации партии в духе только что принятой Конституции, отразившей углубление социалистической революции в стране.

Ответ на сталинскую программу переобучения
и обновления кадров

В марте Сталин представил перечень предметов для занятий на «Партийных курсах» и «Ленинских курсах». Хотя в его          записке значились такие предметы, как «всеобщая география», «политическая экономия», «Конституция СССР», «буржуазная и социалистическая разведка», наибольшее внимание уделялось истории: «истории СССР», «всеобщей истории», «истории ВКП(б)», «партийному строительству», «колхозному строительству». 6 мая 1937 г. в «Правде» было опубликовано письмо И.В. Сталина «составителям учебника истории ВКП(б)».

Однако те, кому Сталин адресовал свои перечни и рекомендации, думали о другом: как бы удержаться у власти или даже завладеть высшей властью в стране. В марте 1937 г. активизировались военные заговорщики. На 1 мая ими был назначен военный переворот. Правда, время выступления было перенесено из-за того, что руководитель заговора – маршал М. Тухачевский был назначен главой делегации на церемонии коронации нового короля Великобритании. Тухачевский решил воспользоваться поездкой, чтобы встретиться еще раз по пути с германскими генералами и проконсультироваться с ними.

Однако в конце мая Тухачевский и ряд других военачальников были арестованы, а затем после суда военного трибунала расстреляны. На состоявшемся в июне пленуме ЦК партии Н.И. Ежов просил членов ЦК санкционировать аресты ряда членов ЦК, замешанных в заговоре Тухачевского. Это обращение Ежова было осуждено в выступлениях Пятницкого, Каминского, Любченко и других членов ЦК.

Хотя большинство членов ЦК поддержало действия по разгрому заговора, многие из них воспользовались возникшей ситуацией для того, чтобы вновь поставить вопрос о возросшей активности внутренних врагов по мере приближения выборов в Верховный Совет СССР. Пленум не успел завершиться, как Сталину была направлена записка от кандидата в члены Политбюро и секретаря Западно-Сибирского крайкома ВКП(б) Р.И. Эйхе. Повторяя положения своего выступления на февральско-мартовском пленуме, Эйхе утверждал, что в Западной Сибири существует «немалая группа заядлых врагов», которые готовы развернуть борьбу за власть в ходе предстоящей предвыборной кампании. Эйхе настаивал на принятии предупредительных репрессивных мер (аресты и расстрелы) против десятков тысяч людей. Эйхе потребовал санкционировать создание «троек», наделенных «правом выносить смертные приговоры».

А вскоре с аналогичными запросами выступили и многие другие первые секретари обкомов и республик. Как и на февральско-мартовском пленуме, они обосновывали свои требования тем, что на различных территориях СССР на свободе находилось немало врагов, которые готовы воспользоваться выборами в Верховный Совет СССР для свержения Советской власти. Партийные руководители фактически выступали против аргументов Сталина, высказанных им 25 ноября 1936 г., – об отмене политической дискриминации бывших «лишенцев», а также о недопустимости применения административных мер с целью недопущения избрания в Верховный Совет СССР врагов Советской власти. Их требования вступали в резкое противоречие с духом Постановления ЦИК СССР от 14 марта 1937 г. «О прекращении производства дел о лишении избирательных прав граждан по мотивам социального происхождения, имущественного положения и прошлой деятельности». В своих записках они требовали разрешения на аресты и расстрелы десятков тысяч людей, которые якобы представляли опасность для Страны Советов.

Перечислив тех, кто потребовал особенно большие «лимиты» на репрессии, Юрий Жуков писал: «Самыми же кровожадными оказались Р.И. Эйхе, заявивший о желании только расстрелять 10 800 жителей Западно-Сибирского края, не говоря о еще не определенном числе тех, кого он намеревался отправить в ссылку; и Н.С. Хрущев, который сумел подозрительно быстро разыскать и «учесть» в Московской области, а затем и настаивать на приговоре к расстрелу либо к высылке 41 305 «бывших кулаков» и «уголовников». Жуков писал: «Уже определили число будущих безымянных жертв в ЧЕТВЕРТЬ МИЛЛИОНА ЧЕЛОВЕК, свидетельствуя, что намеченная акция обернется невиданными ранее, воистину массовыми репрессиями».

Ежовщина

Активно поддержав требования бывших своих коллег по партийным кадрам, нарком внутренних дел Ежов 2 июля издал приказы №00446 и № 00447, в которых предписывалось «раз и навсегда покончить с подлой подрывной деятельностью против основ Советского государства». В своем приказе от 30 июля 1937 г. Ежов писал: «С 5 августа 1937 г. во всех республиках, краях и областях начать операцию по репрессированию бывших кулаков, активных антисоветских элементов и уголовников». Жуков подчеркивал, что «завершить акцию органам НКВД следовало через четыре месяца, к 5–15 декабря». Именно тогда, когда предполагались выборы в Верховный Совет СССР.

В начале сентября Ежов сообщал, что «на 1 сентября было арестовано 146 225 человек. Из них 69 172 бывшие кулаки, 41 603 – уголовники и 35 454 – контрреволюционеры. 31 530 уже приговорены к расстрелу и 13 669 – к заключению». Если судить по этим данным, то наибольшую долю среди репрессированных составляли бывшие кулаки (47,3%), на втором месте по числу репрессированных были бывшие уголовники (28,5%), на третьем – так называемые «контрреволюционеры» (24,8%). В эту категорию включали членов давно распущенных антисоветских партий, бывших полицейских, священников, а также беспартийных служащих и представителей интеллигенции, обвиненных во «вражеских воззрениях».

Помимо арестов, производимых сотрудниками НКВД среди лиц, принадлежавших к определенным классам, социальным или политическим группам, немало арестов было произведено на основе доносов тех, кто стремился расправиться с неугодными им людьми по личным причинам. Сотрудник органов госбезопасности тех лет и личный охранник Сталина А. Рыбин вспоминал: «Осмысливая в разведывательном отделе следственные дела на репрессированных в тридцатые годы, мы пришли к печальному выводу, что в создании этих злосчастных дел участвовали миллионы людей. Психоз буквально охватил всех. Почти каждый усердствовал в поисках врагов народа. Доносами о вражеских происках или пособниках различных разведок люди сами топили друг друга».

Особенно усердствовали в обличении врагов организаторы репрессий. Активен был и будущий «разоблачитель» «беззаконных репрессий» Хрущев. По подсчетам американского историка Уильяма Таубмэна, автора биографии Хрущева, в период пребывания героя его произведения во главе МК и МГК после начала репрессий из 38 высших руководителей в Московском горкоме и обкоме уцелело лишь 3 человека. Из 146 партийных секретарей других городов и районов Московской области 136 было репрессировано. Из 63 человек, избранных в Московский городской партийный комитет, 45 исчезло. Из 64 членов Московского обкома 46 исчезло.

Сталин и его соратники видели, что репрессии, которые стали результатом решений местных «троек» и приказов НКВД, вышли из-под контроля руководства страны и грозят погубить задуманные реформы. Поэтому Сталин и его сторонники стремились как можно быстрее добиться проведения выборов на альтернативной основе. В конце августа 1937 г. на заседании Политбюро накануне был представлен проект бюллетеня для голосования в Верховный Совет СССР. В своей книге Юрий Жуков привел образец этого бюллетеня, в котором предусмотрено участие в выборах трех кандидатов. Однако, как указывал Жуков, уже в середине октября на заседании Политбюро решение об альтернативных выборах было пересмотрено. А на состоявшемся в октябре 1937 г. пленуме ЦК подавляющее большинство участников поддержали развертывавшиеся репрессии.

Продолжавшиеся репрессии нанесли огромный урон партии. Общее число репрессированных коммунистов в 1937–1938 гг. составило 116 885 членов. К тому же вслед за арестом каждого коммуниста из партии исключали тех, кого обвиняли в «утрате бдительности по отношению к врагу народа». Из партии зачастую исключали тех коммунистов, которые рекомендовали арестованного в партию. За ними могли последовать секретарь партийной организации и члены партийного бюро. Нередко исключали из партии близких друзей и родственников арестованного.

Сведения о резком сокращении рядов партии поступили и в ее руководство. В конце 1937 г. Сталин поручил заведующему одного из отделов ЦК партии Г.М. Маленкову выступить на январском (1938 г.) пленуме ЦК с докладом «Об ошибках парторганизаций при исключении коммунистов из партии и формально-бюрократическом отношении к апелляциям исключенных из ВКП(б) и о мерах по устранению этих недостатков». В принятом по этому докладу постановлении приводились примеры того, как исключали людей за то, что их родственники или знакомые были объявлены контрреволюционерами, сообщалось о случаях, когда в течение одного дня различные обкомы исключали из партии десятки, а то и сотни. Постановление осуждало «преступно-легкомысленное отношение к судьбе членов партии». На том же пленуме был выведен из состава кандидатов в члены Политбюро один из инициаторов репрессий – П.П. Постышев. Вскоре утратили свои высокие посты Р.И. Эйхе и многие другие составители «лимитов» на аресты и расстрелы.

17 ноября 1938 г. было принято постановление Совета народных комиссаров СССР и ЦК ВКП(б) «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия», подписанное председателем Совнаркома В.М. Молотовым и генеральным секретарем ЦК партии И.В. Сталиным. В нем осуждались методы ведения следствия и «массовые и необоснованные аресты», распускались «тройки». В конце ноября 1938 г. Ежов был снят с поста наркома внутренних дел. В апреле 1939 г. он был арестован, а в 1940 г. – расстрелян.

Период репрессий, который получил неофициальное название «ежовщина», закончился. За 1937 и 1938 гг. в СССР было арестовано 1 372 392 человек. Из них 681 692 были казнены. А это значит, что за эти два года была арестована треть всех, кто был арестован в СССР с 1921 по 1953 г. 85% всех казней, совершенных в СССР с 1921 по 1953 г., приходится на эти два года. Хотя после завершения «ежовщины» многие заключенные были освобождены, большинство из них продолжали находиться в заключении. Разбора причин ежовщины не было осуществлено, что в последующем дало возможность Хрущеву и другим выдвинуть лживые объяснения репрессий 1937–1938 гг. Стремление руководства страны во главе со Сталиным не заниматься тогда разбором этих событий в значительной степени объясняется тем, что завершение ежовщины совпало по времени со стремительным сползанием планеты к новой мировой войне, которая не могла обойти нашу страну.

Продолжение. Начало в «Отечественных записках» №14 за 5 сентября, №16 за 31 октября, №17 за 14 ноября 2019 года, №18 за 28 ноября, в «СР» №137 за 7 декабря и в №138 за 10 декабря 2019 г.

Продолжение следует

Юрий ЕМЕЛЬЯНОВ

Источник.



Visits: 26

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *