Об эксцессах

Автор: | 2020-07-20
Об эксцессах

Об эксцессах

Революция без жертв — ничтожная ложь. Но что это за жертвы? Их характер? Кто их несёт? Как их понимать?

Буржуазия объявляет преступлением не только революцию, но и митинг, стачку, политическую демонстрацию трудящихся. Она заявляет, что всё это — «кровавый, безбожный и бессмысленный бунт, несущий только смерть», на который добрых граждан подбивают «антигосударственные элементы». Буржуазия лицемерно кричит о крови и «невинных жертвах революции», но на самом деле она ясно понимает, что настоящие её жертвы, которые она понесёт в революции, которые для неё имеют абсолютное значение, — это её привилегии, её политическая власть и её собственность. До всяких иных жертв революции ей дела не было, и нет.

Действительно, революционные жертвы — это, во-первых, политические и экономические потери того класса, который свергают, т.е. власть и собственность. Тут коммунисты, так сказать, сходятся во взглядах с буржуазией. Именно политическая власть и собственность, т.е. главные вопросы всякой революции, и есть те жертвы, без которых революции нет.

Во-вторых, так не бывало, чтобы революции шли мирным, бескровным путём. В классовом обществе отживший эксплуататорский класс всегда защищал свои привилегии, власть и имущество (прежде всего, средства производства) до последнего копья или патрона. Это касается и революции рабов, расшатавшей рабовладение, и тем более, буржуазных революций в Европе и Азии. Даже если родственным эксплуататорским классам, старому и новому, удавалось договориться и не доводить буржуазную революцию до конца, как в Англии, например, всё одно, революция шла в виде целой эпохи гражданских и национально-освободительных войн, в которых погибли десятки тысяч человек.

Можно ли думать, что грядущая социалистическая революция пройдёт в виде митингов, бескровных демонстраций, путём мирного взятия рабочими власти? Можно — если в отдельные моменты и в отдельных местах в виде исключения сложатся особые условия, в которых местная буржуазия сдаст позиции без боя, без борьбы за свою власть и собственность, за свое господство в обществе, понимая полную внутреннюю и внешнюю изоляцию и абсолютную бесперспективность такой борьбы.

Нельзя — если буржуазия будет ещё сильна как международный класс, когда цепь пролетарских революций ещё только началась.

Означает ли первый случай – мирная революция, что вообще не будет человеческих жертв?

Нет, не означает, поскольку народный счёт к угнетателям и палачам уже сейчас вырос до астрономического размера. Вполне возможно, что при относительно мирном восстании народом будут пойманы некие градоначальники, сановники, полицмейстеры, жандармы и прочие негодяи и сатрапы, особо отличившиеся в издевательствах, грабежах, пытках и унижениях трудящихся. И вполне вероятно, что таковых градоначальников, депутатов и жандармов тут же повесят. Фашистов, как правило, не расстреливают, поскольку это всё же почётная казнь. Фашистов вешают. Будет ли в этом беда? Беда здесь может быть только в том, что эти градоначальники избежали рабочего всенародного трибунала. Но, учитывая особую тяжесть их преступлений против народа, а также требования конкретного революционного момента, диктатура пролетариата вряд ли будет наказывать тех граждан, которые в пылу революционной борьбы потащили своих палачей и мучителей на виселицу.

Так, в августе — октябре 1917 г. крестьяне Харьковской, Вологодской, Киевской, Самарской и других губерний, не дожидаясь Декрета о земле, выгнали своих помещиков, а частью их перебили. Что же, наказывать за это крестьян? Помещики оказали сопротивление, а до этого принесли крестьянам неисчислимые обиды и бедствия. Крестьяне всего лишь «отдали долг» и вернули себе землю, которая им принадлежала по праву труда.

Это означает, что эксцессы такого рода («самочинные» казни палачей и угнетателей) вполне могут быть, но они имеют смысл не сами по себе, не как сведение счётов, личная месть и не как «ключи к социализму», а только тогда, когда служат делу революции, способствуют её ходу, совершены ради свержения эксплуататорского строя в целом. То есть когда эти палачи оказали сопротивление революционному народу и схватились за оружие.

Но некоторые товарищи до сих пор сводят классовую борьбу против фашистской буржуазии к простой и лёгкой формуле: «всех негодяев убить и расстрелять». И тогда, мол, наступит социализм. Таким товарищам с мелкобуржуазным вывихом надо напомнить, что революция отличается от бунта или государственного переворота как раз тем, что:

  • свергается старый господствующий класс и заменяется новым, более передовым классом, который начинает господствовать в обществе; устраняется, таким образом, общественный класс целиком, как класс, а не его представители физически, в ходе революции подрываются основы их экономического и политического господства и эти представители перестают быть таковыми, так как лишаются своей экономической и политической базы, позволяющей им господствовать в обществе; таким образом коренным образом изменяется соотношение классов в обществе;
  • у старого класса вырывается политическая власть новым, передовым революционным классом;
  • основные средства производства отнимаются у старого класса и присваиваются (или возвращаются — как в нашем будущем случае) победившим революционным классом;
  • на этой базе радикально изменяется господствующий способ общественного производства и весь уклад жизни общества; «снимается» острое противоречие между уровнем производительных сил и характером производственных отношений, отношений собственности на производимый продукт;
  • новому способу производства требуется и новое государство: модернизированное эксплуататорское, если речь идёт о буржуазной революции, уничтожающей феодализм, или принципиально новое государство диктатуры пролетариата, диктатуры трудящегося большинства населения, если речь идёт о социалистической революции.

Можно ли решить главный вопрос всякой революции — вопрос о власти — путём физического устранения главных представителей старого, реакционного класса? Ясно, что нельзя, поскольку государство и средства производства останутся у этого реакционного класса, а значит, и сам этот класс останется, в общем, цел и невредим – ведь сохранится экономическая и политическая основа их существования. Старый реакционный класс даже укрепит свои ряды и позиции, несмотря на то, что устранённые деятели этого класса могут быть выдающимися в своём роде. Французская буржуазия, не моргнув глазом, пожертвовала «маленьким капралом», когда сделка с феодальной аристократией сулила не только сохранение капиталов, но и рост прибылей.

Совсем другое дело, когда рабочий класс уже смог организоваться и подготовиться для взятия власти в стране, когда он побеждает в революции и уже имеет начатки органов своей диктатуры, — вот тогда могут складываться условия для применения революционной законности к тем деятелям фашистской буржуазии, которые запятнали себя тяжкими преступлениями в прошлом, оказывают сопротивление пролетариату в его революционном освобождении, совершают военные преступления против трудящегося населения, ведут саботаж, пытки и расстрелы пленных рабочих и т.п.

Таким деятелям будет несдобровать. Но если их не уничтожат в бою, а захватят в плен восставшие рабочие, то всякий самосуд должен быть исключён. Для этого у рабочих уже найдётся свой ревтрибунал, который — с позиции класса и как орган диктатуры класса — разберёт и докажет преступления и воздаст врагам народа по их заслугам. А уж будет это воздаяние в виде пули, виселицы или тюрьмы — это вопрос технический. Главное, что это будет действительно мера социальной защиты – защиты завоевавшего свободу народа от его врагов, тех, кто вновь хочет загнать народ в капиталистическое рабство. Главное в том, чтобы рабочие взяли власть, чтобы революцией был разбит буржуазный класс и основа его мощи — буржуазно-фашистское государство.

М. Иванов

Источник.



Visits: 389

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *