Казус манипуляции разоблачением манипуляций

Автор: | 2018-08-07
Казус манипуляции разоблачением манипуляций

Казус манипуляции разоблачением манипуляций

Прочитав несколько многократно репостнутых популярных заметок, посвященных противодействию манипуляциям, поневоле обратил внимание на то, что многие эпизоды, выбранные для разоблачения, касаются в первую очередь именно нормальных и естественных взаимодействий в социуме и являются злокачественными и неприемлемыми лишь в случаях злоупотребления. При преодолении таких манипуляций, как жалость, любовь, взаимовыручка и т.д. человек начисто десоциализируется, практически перестает быть полноценным членом общества, а само общество превращается в бессмысленную толпу. Мало того, рассматривая такие ситуации как неприемлемые, честный человек отказывает в праве пользования этими “манипуляциями” и самому себе, многое теряя при этом. Но, даже приняв решение рассматривать такие случаи как манипуляции, и защищаясь от них, он вынужденно страдает от угрызений совести, которая чутко бдит за соблюдением требований морали, управление которыми для большинства затруднительно. Поэтому важно понять:

1. Не все манипуляции – зло. Многие из них являются естественными для любого члена общества, где он выступает поочередно и как жертва, и как манипулятор. Отсюда следует следующее свойство:

2. Все справедливые манипуляции взаимны и обратимы. Если человек позволяет собой манипулировать, то он вправе рассчитывать, что при необходимости другие члены общества позволят манипулировать собой.

3. Люди имеют полное право на взаимное доверие. Мало того, без доверия людей к друг другу, социальная структура общества распадается и начинает действовать дикий “закон джунглей”, кто сильнее – тот и прав. Поэтому члены общества, доверять друг другу, не только должны, но и обязаны.

4. Злоупотребление манипуляциями – зло. Тот кто обманывает общество, пользуется общепринятыми манипуляциями чрезмерно, без необходимости, в ущерб другим, не ограничивая себя соблюдением общепринятых правил и условностей, фактически является преступником – врагом народа. Даже если формально никаких законов и не нарушает.

5. Пределы приемлемости взаимных манипуляций у каждого свои. Причем, нередко происходит “перекос” в ролевых предпочтениях, некоторые люди склонны к благотворительности, а другие становятся паразитами. Для честного человека важно соблюдать баланс, чтобы не превратиться в паразита и не остаться в дураках.

6. Многие общепринятые манипуляции взаимовыгодны. Т.е. выгодополучателем является не только манипулятор, но и его “жертва”, каждый из которых получает то, что ему необходимо. Благодарность, к примеру, является формой расплаты, когда потраченные силы и время компенсируются моральным удовлетворением.

7. Существуют важные и нужные, но взаимно невыгодные общепринятые манипуляции. Т.е. выгоду от них получает только все общество в целом. Сами участники спектакля от такого мероприятия, в лучшем случае, получают лишь моральное удовлетворение.

8. Общепринятые манипуляции жизненно необходимы для общества. Сущность общественной жизни, фактически и заключается во взаимных манипуляциях совершаемых в соответствии со сложными ритуалами и регламентами определяемыми моралью, культурой, законами, установившейся иерархией и т.д.

9. Отказ от общепринятых манипуляций приводит к десоциализации. “Не верь, не бойся, не проси” – принцип издревле проповедуемый всевозможными подонками, основа идеологии социального паразитизма. Добровольный отказ от общественной помощи, дает моральное право игнорировать общественные интересы.

Без доверия, без любви, без жалости жизнь общества быстро превращается в ад. Злоупотребления в здоровом обществе моментально пресекаются либо самими жертвами, которых защищает и чувство собственного достоинства и четкое осознание принципов социальной справедливости, либо их ближайшим окружением, которому со стороны любой паразитизм еще более заметен. Люди могут жить просто и счастливо, даже не задумываясь о потенциальной злонамеренности и опасности окружающих. Буржуи напротив, стараются воспитать “быдло” таким образом, чтобы его было удобно грабить и эксплуатировать, лишая естественной защиты и от обычных бытовых манипуляция, делая народ беззащитным даже перед мелкими социальными паразитами. Причем, целенаправленность на психологическую самозащиту лишь ускоряет десоциализацию и способствует разрушению общественных, и даже родственных, связей.

Таким образом, “разоблачая” практически безвредные бытовые и общественно-полезные манипуляции и призывая с ними бороться, паразиты решают сразу две задачи:

1. Разрушают социальную структуру общества, делают его более уязвимым и менее устойчивым к массовым манипуляциям.

2. Лишают людей общественной защиты, делают их беспомощными и зависимыми от структур, подконтрольных паразитам.

3. Реабилитируют само понятие “манипуляция” и дискредитируют борьбу с манипуляциями, сознательно смешивая безобидные и/или общественно полезные социальные механизмы и свои зловещие инструменты порабощения народов.

Самое страшное, это то, что даже одно только знание о возможности подобных манипуляций, и ожидание встречи с ними, уже само по себе отравляет жизнь, лишает многих радостей простого человеческого общения. Иногда бывает достаточно одного только подозрения, чтобы разрушить отношения и такие статейки дают им пищу. Открытая пропаганда антиобщественного поведения, откровенного социального людоедства в СМИ тем более удивительна и зловредна. На самом деле, вся власть паразитов, построена именно на их монополии злоупотреблением манипуляциями, и вместе с тем, их непомерная алчность и беспредельная деградация неизбежно приводят к “инфляции” доверия, разрушению общественных отношений и гибели самого общества на котором они паразитируют.

Кстати, есть забавный рассказик красиво иллюстрирующий суть общественных отношений, их роль и трагедию десоциализации, хотя и в несколько гротескной форме:

Спустя десять лет еду я в электричке Москва-Петушки. Входит бомж с Курского вокзала. Синяк синяком. Морда опухшая. На вид лет тридцать.

Оглядевшись, начинает:

– Граждане господа, три дня не ел. Честно. Воровать боюсь, потому что сил нет убежать. А есть очень хочется. Подайте, кто сколько сможет. На лицо не смотрите, пью я. И то, что дадите, наверное, тоже пропью! – и пошел по вагону.

Народ у нас добрый – быстро накидали бомжу рублей пятьсот. В конце вагона бомж остановился, повернулся к пассажирам лицом, поклонился в ноги.

– Спасибо, граждане-господа. Дай Вам всем Бог!

И тут вдруг сидящий у последнего окна злобного вида мужик, чем-то похожий на селекционера Лысенко, только в очках, вдруг как заорет на бомжа.

– Мразь, гнида, побираешься, сука. Денег просишь. А мне, может, семью нечем кормить. А меня, может, уволили третьего дня. Но я, вот, не прошу, как ты, мразь.

Бомж вдруг достает из всех своих карманов всё, что у него есть, тысячи две, наверное, разными бумажками с мелочью, и протягивает мужику.

– На, возьми. Тебе надо.

– Что? – фонареет мужик.

– Возьми! Тебе нужнее! А мне еще дадут. Люди же добрые!  – сует деньги мужику в руки, отворачивается, распахивает двери и уходит в тамбур.

– Эй, стой! – вскакивает мужик и  с деньгами в руках выбегает за бомжом в тамбур.

Весь вагон, не сговариваясь, замолчал. Минут пять мы все  внимательно слушали диалог  в тамбуре. Мужик кричал, что люди – дерьмо. Бомж уверял, что люди добры и прекрасны. Мужик пытался вернуть деньги бомжу, но тот обратно денег не брал. Кончилось всё тем, что бомж  пошел дальше, а мужик остался один. Возвращаться он не спешил. Закурил сигарету.

Поезд остановился на очередной станции. Вышли и вошли пассажиры. Мужик, докурив сигарету, тоже вошел обратно в вагон и присел на свое место у окна. На него никто особо не обращал внимания.  Вагон уже жил своей обычной жизнью. Поезд иногда останавливался. Кто-то выходил, кто-то входил. Проехали остановок пять. Вот уже и моя станция.  Я встал и пошел на выход.

Проходя мимо мужика, я бросил на него беглый взгляд. Мужик сидел, отвернувшись к окну, и плакал.

 

И еще один забавный текст о последствиях злоупотребления бытовыми манипуляциями:

 

Говорят, что когда-то заключённые, бежавшие из северных лагерей, брали с собой консервы. Эти консервы не надо было тащить в заплечных мешках. Они бежали рядом сами. Очень удобно, очень. Когда в бескрайней тайге нечем было поживиться, консерву съедали. Консерва до последнего не догадывалась о том, что её участь – быть съеденной. И взяли-то её с собой только для этого. Консерва просто бежала со всеми на волю.

* * * * *

Жутко? Ну да. Ну что ж, всё как в жизни. А у вас есть консервы?

Есть. Почти у каждого в жизни была такая консерва. Вскрыть, если наступит голод. Сожрать. Выкинуть пустую баночку. И бежать дальше. И каждый, наверняка, хоть раз в жизни был консервой сам.

* * * * *

Вот Сашка. Живёт с Аней. Она два года ждёт его с работы, готовит ему жрать и делает массаж перед сном. Она смотрит на него тепло. Думает, когда же…

Хочет ребёнка.

Он всё ещё надеется вернуться к бывшей жене, которая ушла от него три года назад. Аня всё это время бежит рядом и не знает, что она просто консерва.

* * * * *

Вот Лёшка. Он полтора года ждёт.

Ждёт, пока Маринка ему позвонит.

И хотя бы предложит выпить вместе кофе. О большем ему даже мечтать страшно.

Она звонит иногда раз в месяц, иногда в два. И тогда он седлает свою субару и три с половиной часа мчится по жутким дорогам. Мчится в другой город. В котором живёт Марина. Она может выйти и встретить его, а может и просто отморозиться. Да, она, конечно же, знает, что ему ехать к ней три с половиной часа. В те моменты, когда ему всё же удаётся её увидеть, она плачется ему в жилетку. Её снова бросил женатый любовник. Он бросает Марину с периодичностью раз в месяц. Иногда в два. Потом он, конечно же, возвращается.

Иногда возвращается за те три с половиной часа, которые Лёшка мчится к Марине. Именно поэтому Марина иногда просто не берёт трубку, когда Лёшка приезжает.

Лёшка спал с ней всего два раза, полтора года назад. Он тогда уже решил, что она ему нужна. Сильно-сильно. С первой ночи. Так бывает. Когда всё остальное без этого человека как бы теряет смысл.

Поэтому он берёт трубку, когда она звонит. Он ничерта не может с этим сделать. И так тоже бывает. Марина, наверняка, понимает, что вряд ли к ней будут мчать из другого города три с половиной часа исключительно из дружеских чувств. Но это её консерва. Вскрыть, если наступит голод. Сожрать. Выкинуть пустую баночку. И бежать дальше.

Впрочем, она ведь тоже консерва. Для человека, который пользует её пять лет, заслоняя собой лучшие Маринкины годы, говорит о любви, но всё никак не уходит от жены…

* * * * *

Или Ксюха.

Могла б давно построить жизнь. Но последние шесть лет, раз в полгода, недельки на две, на горизонте появляется Вова. Её Вова. Её. Уставший от жизни, в очередной раз в ком-то запутавшийся, клянущийся в том, что наконец-то понял, всё-всё понял, и нет в мире места лучше, чем с Ксюхой рядом. Он исчезает не внезапно. Последние дни перед уходом он придирчив, ему всё не нравится и всё не по нутру. В эти дни Ксюха вся внутри сжимается, потому что понимает: он снова исчезнет. Она будет ждать, она тоже ничерта не может с этим поделать. Она верит, что однажды он останется. Он не спешит убеждать её в обратном. Иногда у неё будет кто-то появляться. Так, ничего серьёзного. Она ведь знает, что где-то есть Вовка.

Он вскроет Ксюху, когда наступит голод. Сожрёт. Выкинет пустую баночку.

И побежит дальше.

PS Кстати, подумалось тут. Ведь, для наших “элитариев”, в сущности, весь русский народ одна такая большая “консерва”…

 

kajaleksei

Источник.

 

Visits: 35

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *