Белогвардейцы о причинах своего поражения в Гражданской войне

Белогвардейцы о причинах своего поражения в Гражданской войне

В 2022 году исполняется 100 лет окончанию Гражданской войны в России. Публикуем статью доктора исторических наук, профессора из Хабаровска Юрия Николаевича Ципкина – одного из ведущих отечественных специалистов по истории Гражданской войны.

Чем ближе 100-летие Октябрьской революции 1917 г., тем ожесточённее споры о её значении и влиянии на события ХХ – XXI вв. После Октября 1917 г. лишившаяся власти и собственности старая элита с помощью иностранных спонсоров навязала России Гражданскую войну, которая стала трагедией страны. Говоря о Гражданской войне, глава первого советского правительства В.И. Ленин подчёркивал, что она является наиболее острой формой классовой борьбы, продолжением Октябрьской революции в смысле защиты её завоеваний [1].

Белогвардейские противники Советской власти видели смысл Гражданской войны в борьбе против «торжествующего хама» и сравнивали войну со Смутой XVII в. Таков главный смысл лекций «После мировой войны», «Происхождение и исторический смысл русской революции», прочитанных осенью 1919 г. членом Особого совещания («гражданского» правительства А.И. Деникина) кадетом П.Б. Струве [2].

Будет, однако, небезынтересным выяснить, что же говорили о своём поражении белогвардейцы. Вокруг этого «больного вопроса» вращается вся зарубежная белая историческая литература и мемуаристика. Наряду с вынужденной исповедальностью для эмигрантских мемуаров характерны умолчания, субъективизм, путаница в фактах и т. д. Правда, эмигранты обвиняли советских авторов в тенденциозности, недостаточной правдивости и предупреждали читателей, что пользоваться советской исторической литературой необходимо с большой осторожностью. Но сами же эмигранты упрекали друг друга в тенденциозности, выгодном подборе фактов, неверном цитировании, использовании вторичных источников и т.д. По-разному трактовались и причины поражения Белого дела [3].

Источниковой базой данной статьи явились мемуары белоэмигрантов из фондов Государственного архива Хабаровского края (ГАХК) и Российской государственной библиотеки. К вторичным источникам относятся эмигрантские монографии и статьи. Разумеется, белогвардейская мемуаристика и литература гораздо шире, чем круг источников, на который опирается автор. Объём статьи также не позволяет рассмотреть все проблемы, которые поднимали в своих работах эмигранты, в частности, сменовеховцы. Автор также не ставил целью проанализировать современную российскую историографию Белого движения.

Как известно, главными идейными руководителями Белого движения были лидеры Конституционно-демократической партии (КДП), т.е. кадетов.

Исследователь истории Белого движения В.Д. Зимина подчёркивала, что для либералов будущая Россия мыслилась как демократическое государство в лучших западноевропейских образцах – нечто среднее между вестминстерской моделью парламентской монархии (по типу английской) и французской моделью президентско-парламентской демократии [4].

Белое движение зародилось в России после Октябрьской революции и было тесно связано с именами генералов М.В. Алексеева и Л.Г. Корнилова, которые в конце 1917 г. стали формировать на Дону Добровольческую армию. На Дальнем Востоке становление Белого движения связано с именами генерала Д.Л. Хорвата, адмирала А.В. Колчака, атаманов Г.М. Семёнова, И.П. Калмыкова и И.М. Гамова.

Белое движение представляло собой широкий спектр разнородных политических и военных сил – от сторонников реставрации самодержавия до приверженцев буржуазно-демократической республики или казачьей автономии. В силу разнородности Белого движения его социальная база была весьма неустойчивой и подвижной. Бывший председатель ЦК кадетской партии П.Н. Милюков пытался определить партийный и социальный состав различных слоёв антибольшевистского фронта, проанализировать их политику и причины поражения. В известной работе «Россия на переломе» он разделил антибольшевистский лагерь и Белое движение и даже выделил реакционно-реставраторское течение в последнем.

Авторитет П.Н. Милюкова как идеолога либерального крыла Белого движения заставил многих отечественных и зарубежных учёных принять его оценки контрреволюции. Однако П.Н. Милюков менял свои взгляды и уже в 30-е годы ХХ в. в Белое движение записал весь антибольшевистский лагерь. Это, по его мнению, была «широкая часть» Белого движения. «Узкая часть» включала монархистов и реакционное офицерство. Подобная эволюция взглядов Милюкова позволяла многим авторам трактовать его идеи по-своему [5]. Именно П.Н. Милюков написал по просьбе М.В. Алексеева «Декларацию Добровольческой армии». Сам автор вошёл в состав Донского гражданского совета, призванного играть роль правительства при армии. В историю Белого движения этот документ вошёл под названием «Политической декларации Корнилова». Он датировался 27 декабря 1917 г. Переходной формой власти до победы над большевиками и «всеобщего волеизъявления народа о форме государственного устройства» признавалась военная диктатура [6]. Идеология кадетской партии не исключала попыток белого офицерства играть доминирующую роль в политике. Правда, попытки кадетов играть роль «когорты мудрецов», чьи рекомендации в хозяйственной и социальной сфере белые генералы должны были, якобы, учитывать, наталкивались на высокомерное отношение армейской верхушки, что приводило к известным противоречиям между военными властями и кадетскими политиками [7]. Сами же кадеты метались между республиканизмом и конституционной монархией, но в годы Гражданской войны так и не выработали чёткой позиции [8]. Теоретиками же абсолютистской монархии выступали И.А. Ильин, В.М. Пуришкевич, Н.Е. Марков 2-й, Б.А. Суворин, П.М. Толстой и др. Философ И.А. Ильин, в частности, ожидал от Колчака и Деникина реставрации самодержавия. Данная монархия, по его представлению, должна быть православной и «народной», впитавшей многовековые традиции России. Для возрождения монархии, по его мнению, нужен был переходный период, когда должна быть установлена военная диктатура во главе с национальным белым Вождём, беспартийным, христианином и патриотом [9].

В Сибири и на Дальнем Востоке откровенными монархистами были В.О. Каппель, М.К. Дитерихс, Р.Ф. Унгерн фон Штернберг и др. [10].

Диктатура главкома Вооруженных сил Юга России (ВСЮР) А.И. Деникина дала основание народу называть его «царём Антоном». А между тем, А.И. Деникин считался среди генералов и офицеров «умеренным» и свято верил в лозунг непредрешения (не предрешать политическое устройство России до окончательной победы над большевиками и созыва Учредительного собрания нового состава или Земского собора), хотя и стоял на позициях единоличной военной диктатуры. Вместе с тем А.И. Деникин в своих воспоминаниях говорил и о крайне правых кругах, которые ополчились на генералов М.В. Алексеева, И.П. Романовского, руководителя подпольной организации «Азбука», действовавшей в тылу красных, В.В. Шульгина и др. Среди «крайних» были «рыцарь монархии» граф Келлер, герцог Лейхтенбергский, его окружение и др. Киевские правые монархические группировки обвиняли Добровольческую армию в «социалистичности», связях с эсерами Авксентьевым, Черновым и бывшим главой Временного правительства Керенским. Даже «просто правый» граф А. Бобринский говорил, что боится не левых, а крайне правых, которые, ещё не победив, «проявляют столько изуверской злобы и нетерпимости, что становится жутко и страшно…» [11].

Многие офицеры Добровольческой армии считали режим Колчака в Сибири левым и чуть ли не «розовым».

В Государственном архиве Хабаровского края (ГАХК) хранятся ряд томов «Архива русской революции», издаваемого 20-е годы ХХ в. в Берлине кадетом И.В. Гессеном. В ГАХК эти издания попали из Харбина, где находился архив Бюро по делам русских эмигрантов (БРЭМ). В первом томе помещена статья кадета В.Д. Набокова «Временное правительство», посвящённая причинам поражения Белого движения. Некто из эмигрантов каллиграфическим почерком написал на полях «Все прохвосты», а о Милюкове – «а этот подлец». В абзаце, где говорилось об ошибках Временного правительства, на полях было написано: «Не формулы, а надо было вешать». Напротив сюжета о виселицах и бесчинствах генерала Кутепова в Симферополе сказано: «Жаль, что не повесили автора этой статьи» [12]. Озлоблённые деятели подобного типа не только оскорбляли кадетов, но и стреляли в них. В начале апреля 1922 г. Милюков выступил перед многочисленной аудиторией в Берлине с докладом о «новой тактике» [13]. После окончания доклада по нему открыли стрельбу два бывших белых офицера-монархиста П. Шабельский-Борк и С. Таборицкий. Шабельский-Борк кричал, что он мстит за царскую семью. При попытке обезоружить террористов погиб В.Д. Набоков [14].

Возвращаясь к работе «Россия на переломе», необходимо отметить, что П.Н. Милюков проработал и использовал воспоминания многих лидеров Белого движения и историков из лагеря эмиграции [15]. При всей разноголосице в эмигрантской исторической литературе и мемуаристике Милюков свёл причины поражения Белого движения к следующему:

недостаточная поддержка союзников в начале антибольшевистской борьбы, когда ещё в лагере противников Советов не выявился явный раскол;
отрицательное отношение населения к любым верхам; классовая подоплёка белых армий; отрицательное отношение населения к аграрной политике белых, тягость реквизиций;
усиление реакционных элементов в составе белых армий и в характере руководства ими; раскол (антибольшевистских – Авт.) политических партий;
отрицательное отношение белых армий к национальным и автономистским стремлениям населения;
недостаточно искусное военное руководство белыми армиями, в то время как у красных были старые офицеры генштаба; слабое чувство долга. дисциплины и общего интереса в массах [16].

Говоря «о фатально-отрицательном отношении народа к правящим верхам, кто бы они не были», П.Н. Милюков противоречит сам себе, когда заявляет о классовой основе белых армий. Он цитирует «Очерки русской смуты» А.И. Деникина, особенно слова последнего о том, что «печать классового отбора легла на армию и давала повод недоброжелателям возбуждать против неё в народной массе недоверие и опасение и противополагать её цели народным интересам» [17].

Кадетский лидер выделяет сюжеты из «Дневника» Управляющего военным министерством Колчака барона А. Будберга о косности, тупости, карьеризме, интригах штаба Колчака, «ненужных репрессиях» военного режима [18].

П.Н. Милюков резко критикует автора знаменитой книги «Трагедия адмирала Колчака» С.П. Мельгунова за его панегирик адмиралу [19]. С.П. Мельгунов, отметившийся к тому времени своими работами о Гражданской войне, писал о Колчаке, что он не держался за власть из-за личных побуждений… Его власть была «конституционной диктатурой» (?! – Авт.). По натуре это был удивительно мягкий человек, боявшийся быть жестоким к людям. Автор подчёркивает, что «сам диктатор, более чем кто-либо, морально страдал от того, что давала сибирская жизнь… Гражданская война требовала всеобщего подвига, а порыва на долгое время не хватало. На фоне разнузданной «военщины» распускались махровые цветы насилия и как бы классовой реставрационной мести» [20].

П.Н. Милюков обвинял С.П. Мельгунова, что последний так и разобрался в историческом материале. Защищая свою «новую тактику» Милюков называет взгляды своего оппонента «мельгуновщиной» за его попытку реставрировать белую идеологию, оживить её пафос», создать единый антибольшевистский фронт «не на программах, а на пафосе», примириться с армией и возобновить интервенцию [21]. Но и С.П. Мельгунов не остался в долгу. Он раскритиковал книгу П.Н. Милюкова за тенденциозность, игнорирование фактов и бесчисленные ошибки [22].

Согласен с С.П. Мельгуновым в своё время был и известный омский журналист (будущий советский писатель) Вс.Н. Иванов. В 1932 г. он выпустил в Харбине очерки «Огни в тумане. Думы о русском опыте», которые были переизданы в 1991 г. в издательстве «Советский писатель». Вс.Н. Иванов писал, что «совесть была в одном Колчаке», но казёнщина ставки, грызня штабов говорили о бессилии адмирала. «Ему не дали даже повесить воров и спекулянтов». Его предали все: и свои, и иностранцы, и конвой, и чехи, и французы [23].

Но вот каким предстаёт адмирал А.В. Колчак в воспоминаниях его соратников. По воспоминаниям Главноуправляющего делами Верховного правителя и Совета министров Г.К. Гинса адмирал откровенно говорил ему, что «гражданская война должна быть беспощадной. Я приказываю начальникам частей расстреливать всех пленных коммунистов. Или мы их перестреляем, или они нас…[24]. Синонимом террора стал кадет В.Н. Пепеляев, возглавлявший МВД в колчаковском правительстве. Он прямо заявлял, что нужно не бояться «запачкать руки в крови» и при необходимости «самим быть палачами» [25]. «Мягкий» и «ненавидящий насилие» Колчак прекрасно понимал всю бескомпромиссность гражданской войны. Что касается его политических взглядов, то адмирал был приверженцем военной диктатуры, в которой генералитет сам бы определял состав представительного органа. Генерал Иностранцев в своих воспоминаниях свидетельствовал о таком эпизоде. В узком генеральском кругу А.В. Колчак довольно цинично заявил, что Земский собор он соберет только тогда, когда Россия будет очищена от большевиков, а Учредительному собранию старого состава не позволит собраться, а тех, кто не будет повиноваться – повесит. При выборах же в настоящее Учредительное собрание он обещал пропустить в него «лишь государственно – здоровые элементы и людей работоспособных и знающих, а не говорунов… Вот какой я демократ!», – закончил он свою речь [26].

Колчак не был чужд традиционных черносотенных антисемитских воззрений и рассматривал революцию как результат «всемирного масонского заговора». Он готов был видеть масонов повсюду: и среди окружающих, и в Директории, и среди членов иностранных миссий [27]. «Аргументом» Колчака о неспособности эсеровского Временного правительства автономной Сибири к управлению Россией было утверждение адмирала, что глава ВПАС Дербер – «жид», а бело-зелёный флаг сибирской автономии является национальным флагом евреев [28].

Представители интервентов и иностранные дипломаты хотели бы придать режиму Колчака демократический имидж, однако реальность не давала этого сделать. Командующий войсками союзников в Сибири французский генерал М. Жанен писал о диком терроре белогвардейцев, о том, что даже люди, ранее приветствовавшие белых, теперь переходят на сторону большевиков [29].

Показательна в этом смысле агитационно-пропагандистская литература белых режимов. В изданиях белогвардейских армейских пропагандистских органов существовала необычайная идеологическая разноголосица: от правоэсеровской до погромно-монархической. Так, бывший руководитель Осведомительного отдела (пропагандистского органа) при штабе командующий отдельной Сибирской армией генерала Гайды капитан Калашников (один из руководителей антиколчаковского эсеровского восстания Политцентра в конце 1919 – начале 1920 гг.) говорил будущему сменовеховцу Устрялову в Иркутске: «Демократические декларации правительства – одно, а на деле совсем другое. Познакомьтесь с прокламациями, которые выпускаются в некоторых частях: опять старое жидоедство, опять погромный стиль…[30] Кадет Л.А. Кроль признавал, что белогвардейские листовки были примитивны, в разных вариантах они пропагандировали стереотипные антисоветские и антисемитские лозунги. Большевики же прекрасно это использовали в своей агитации. Они выпускали прокламации своего противника и указывали: «… Вот каковы наши противники – реакционеры, реставраторы и погромщики; вот что они пишут; вот кто идёт освобождать вас!» [31].

Исследователь Севера, участник русско-японской войны, способный флотоводец А.В. Колчак в годы Гражданской войны встал на сторону Белого движения. Он пришёл к власти в Омске 18 ноября 1918 г. с помощью военного переворота, ликвидировавшего эсеро-кадетскую Директорию. Но и сам Колчак не мог справиться с самоуправством своих военачальников и интервентов. Колчаковское правительство по настоящему не управляло огромной территорией. Строевые командиры (по современному – «полевые командиры») белой армии в Сибири делали все, что им заблагорассудится. Они были совершенно самостоятельны в своей военной и гражданской политике и действиях. Сибирь при Колчаке, по существу, превратилась в конгломерат военных княжеств, лишь номинально подчиненных правительству [32]. Произвол белой военщины на местах лишь свидетельствовал о слабости вертикали власти, своеволии исполнителей всех структурных подразделений, неэффективности судебно-правовой системы режима. К тому же и правительство было поражено междоусобной борьбой. А.В. Колчак, как «Верховный правитель России», ассоциировался у большинства населения России с предателем национальных интересов страны и фактически взял на себя ответственность за все преступления режима, названного его именем.

Интересен взгляд генерала Д.В. Филатьева на причины поражения Белого движения в Сибири. Отдавая должное личной храбрости Колчака, генерал Филатьев подчёркивал неопытность и уступчивость адмирала. Ошибки были и в национальном вопросе: «малоэластичный» Колчак слишком держался идеи великодержавной России (белогвардейцы так и не смогли договориться ни с Маннергеймом, ни с Пилсудским о независимости Финляндии и Польши, ранее входивших в состав Российской империи). Военная бездарность Колчака и его генералов Болдырева, Иванова-Ринова, Сахарова, Гайды и др. не только, мол, спасла большевиков, но и привела их к победе [33]. Атамана Семёнова он называет убийцей и иудой, поскольку последний рвал связь с Омском, задерживал грузы для Колчака, идущие из Владивостока. По мнению Филатьева, хорошо было бы, если Колчак призвал сразу Флуга, Будберга и Дитерихса. Но всё дело загубили ещё и «вундеркинды-прапорщики». Особенно досталось начальнику штаба ставки молодому, но бездарному генералу (ранее – полковнику) Д.А. Лебедеву, прибывшему от А.И. Деникина. О таких, как Лебедев, Филатьев писал: «Не знаю, каков был его настоящий чин, а по-сибирски он – генерал-лейтенант» [34]. Автор воспоминаний отмечает множество штабов, ртов и обозов, хотя под ружьём было реально 70 тыс. штыков и сабель. Армия насчитывала 12 тыс. чел., корпус – 7-8 тыс [35]. Одной из причин поражения Д.В. Филатьев считает предательство чехов, когда они бросили фронт после поражения Германии и устремились во Владивосток для следования через Тихий океан в Европу домой. Вот почему белогвардейцы в ответ на заявления чехов, что они «устали от ужасов гражданской войны в России», стали называть последних не «уставшими», а «вспотевшими» [36].
Д.В. Филатьев в своих мечтах видел следующую картину: «Вот если бы Верховным правителем избрали Деникина, а его заместителем того же Болдырева, тогда бы не было бы и вопроса о Колчаке-переворотчике, и Семёнов бы не восстал» [37]. Но виртуальные картины не заменили суровой реальности. Автор воспоминаний справедливо считает, что белые своим произволом, террором и реквизициями сами себе создали врага – крестьянство, а большевики дали крестьянам землю. Вот почему крестьяне были за красных и против войны [38]. Говоря о создании буферного государства на востоке России (с этого он начал свои мемуары), Д.В. Филатьев, сожалея об упущенных возможностях, вновь моделирует ситуацию: «Если бы в своё время адмирал Колчак «знал» и «умел», то теперь и речи не могло бы быть о каком-то новом буферном государстве. Таковое уже находилось во владении адмирала, и вопрос сводился лишь к тому, чтобы закрепить за собою прочное обладание территорией этого государства. Надо было иметь особое искусство, чтобы растерять всё» [39]. Мемуарист, по сути, балансирует между признанием реальных причин краха Белого движения в Сибири и «ошибками», «случайностями», «предателями» и «бездарностями» в руководящих кругах режима Колчака.

Бывший командующий фронтом белой армии в Сибири генерал К.В. Сахаров в своей книге «Белая Сибирь», вышедшей в Мюнхене в 1923 г., нашёл целый комплекс причин поражения белогвардейцев [40]. Здесь и борьба за власть, которая мешала «спасти Родину», сепаратизм атамана Семёнова и его вражда с Колчаком (задержка поездов с грузами, взаимные обиды). Здесь и отсутствие согласованности в работе тыла и фронта, грызня в штабах, неумение работать, отжившие формы руководства, уклонение от фронта, оперативная бездарность командиров, бесчинства интервентов («интриганов и грабителей») и оскорбления национального достоинства, «неумелые действия карательных отрядов» [41]. Автор пишет об Ижевской и Воткинской дивизиях, составленных из части рабочих Урала, Уфимских и Камских полков из татар и башкир, которые были наиболее боеспособными соединениями белой армии, и в то же время признаёт размывание социальной базы Белого движения, когда генерал В.О. Каппель вынужден брать в свои части пленных красноармейцев. Обвиняя интервентов, особенно чехов, в предательстве, он всё же заявляет, что без союзников белые не смогли бы достичь тех успехов, которые имели летом 1918 г. [42] (Аналогичные обвинения чехов, чешского генерала Сырового и французского генерала Жанена в предательстве выдвигали и другие эмигранты [43]). Однако К.В. Сахаров выделяет ещё и такую причину поражения, как масштабная большевистская пропаганда, которая «ввергла в массы в полное волнение и брожение». Этим, мол, и объясняются все измены воинских частей и переход некоторых из них на сторону красных [44]. Автор признаёт неэффективность белой пропаганды, но не видит реальных причин развала белой армии и тыла, хотя частично и называет их. Не меньшую ненависть К.В. Сахаров питает к эсерам, которые создали целую сеть своей пропаганды в Сибирской армии и делали своё «иудино дело» [45]. К.В. Сахаров, винил эсеров за «развал армии» и «розовую» позицию, называл главу ВПАС правого эсера П.Я. Дербера одним из вредных иудеев [46].

Сахаров был откровенным монархистом и антисемитом и утверждал, что монархизм у русского народа в крови. Автор договорился до того, что «Белое движение в самой сущности своей явилось первым проявлением фашизма». Но оно не смогло дать диктатора, а Белое движение всегда губила дряблость. Поэтому необходимо избавиться от надежд на Антанту, найти настоящего диктатора и возродить «народный идеал» – монархию. Монархизм в чистом виде, мол, спасёт Россию от партийности. Противниками же этого народного идеала являются все партии, начиная от «Союза русского народа» и октябристов, до эсеров и коммунистов [47].

К.В. Сахаров так и не понял, что среди народа (и западных союзников) идея реставрации царизма была крайне непопулярной и связана с помещиком, жандармом, чиновничьим произволом. Дальневосточный партизан А.З. Овчинников вспоминал, что реакцией крестьян на приход к власти Колчака стало опасение, что «бывший царский адмирал хочет вернуть царя и реставрировать монархию в России» [48]. Поэтому лозунг реставрации ни конституционной, ни абсолютной монархии не выдвигали ни Колчак, ни Деникин, ни и Врангель.

С резкой критикой книги К.В. Сахарова «Белая Сибирь» выступил уже упоминаемый генерал М. Иностранцев. Однако он считал, что главная причина разгрома белогвардейцев в Сибири является невежественное управление армией, бездарность Лебедева и самого Сахарова. Спасти же фронт мог, якобы, Дитерихс [49]. Именно К.В. Сахаров и Д.А. Лебедев провалили Челябинскую операцию в 1919 г. [50]. М. Иностранцев настаивает на том, что англичане и французы в лице М. Жанена помогали белой армии снабжением, радиосвязью, охраной Транссиба, без чего и войны-то не бывает. Автор подчёркивает, что роль чехов была велика во взятии у красных Омска, Челябинска и Иркутска в 1918 г. Более того, не чехи, якобы, грабили золотой запас, который был у Колчака [51]. (Но именно награбленное золото стало основой «Легио-банка» бывших чешских легионеров в Праге). Иностранцев обвиняет Сахарова в личной нескромности, приписывании себе заслуг Каппеля, Дитерихса и Войцеховского и сравнивает его со Скалозубом из пьесы А.С. Грибоедова «Горе от ума». По мнению автора, труд Сахарова германофильский, японофильский и противосоюзнический [52].

Отношение к союзникам – одна из главных тем белых мемуаров. К этому обращался и бывший семёновский генерал В.А. Кислицын. В эмиграции Кислицын стал главой Монархического союза в Харбине, а затем руководителем Дальневосточного союза военных и начальником БРЭМ. Он также, как и Сахаров, задним числом считал необходимым союз Колчака с Германией и Японией. Рассадниками большевизма, по его мнению, являлись американцы, среди солдат которых было много евреев, родители которых в своё время эмигрировали в США [53].

Будучи командиром Уфимской кавалерийской дивизии, В.А. Кислицын выдвинул лозунг: «Героем можешь ты не быть, но добровольцем быть обязан». Однако, как он сам признаёт, части таяли и не пополнялись, а в тылу рестораны были полны праздношатающимися офицерами. С негодованием автор пишет о пухнувших штабах, «табуреточной кавалерии» – высокомерных штабных офицерах, постоянной смене командующих и об этом «пире во время чумы» [54]. Говоря о кошмаре отступления, болезнях голоде, замёрзших паровозах, теплушках с несчастными беженцами, он подчёркивает, что Колчак совершил ошибку, доверившись союзникам, а не шёл в общей походной колонне. Предавшие его чехи-мародёры помешали белым взять Иркутск и освободить адмирала [55]. В то же время В.А. Кислицын с восхищением говорит о японских войсках и об их подготовке, тем более, что его дивизия была включена в состав японского соединения. Чуть ли не с обожанием автор мемуаров пишет о бароне Унгерне и атамане Семёнове [56].

По мнению В.А. Кислицына, причины поражения Белого движения лежат в отсутствии твёрдо и ясно выраженных целей борьбы. «Будущая борьба за Россию должна быть при чётких монархических лозунгах, без всяких трусостей перед масонскими выдумками о народоправстве… Эмиграция должна объединяться под лозунгом «За веру, царя и Отечество» [57].

Ярым монархистом был остзейский немец барон Р.Ф. Унгерн фон Штернберг. В белой эмигрантской (и даже в современной российской исторической) литературе видна романтизация этого патологического убийцы и садиста. Значительное внимание уделил Унгерну известный мистификатор, скандально известный писатель и журналист Ф. Оссендовский [58]. Унгерн задумал создание центральноазиатской федерации, реставрацию в Китае династии Цинь и в союзе с Японией поход объединённых сил «жёлтой расы» на Россию и Запад для восстановления монархий во всём мире. Его воззвания были полны исторических экскурсов, призывам к восстановлению монархии. Не стесняясь, он фальсифицировал Священное писание. Унгерн призывал к поискам центра мудрости и истины в Тибете – легендарной Шамбалы, созданию мировой империи, центром которой должна быть держава Чингиз-хана, но под другим названием.

Бывший белый офицер К. Носков осуждал «неуместный монархизм Унгерна», свидетельствовал о зверствах барона в Монголии. Барон использовал порки и казни даже своих солдат и офицеров для поддержания дисциплины. Его дисциплинарные взыскания граничили с издевательством. К. Носков опубликовал печально знаменитый Приказ Унгерна № 15 от 21 мая 1921 г. Пункт 9 приказа гласил: «Комиссаров, коммунистов и евреев уничтожать вместе с семьями. Всё имущество их конфисковывать» [59]. Такое впечатление, будто командование вермахта и руководство эйнзатц групп СС при написании инструкций о политике на оккупированных территориях СССР использовали этот приказ Унгерна.

Аналогичные свидетельства о дикостях барона и его подручных Сипайлова, Резухина, Казагранди и др. можно найти в мемуарах офицеров из частей «самодержца пустыни» [60]. Бывший белый офицер Д.Г. Алешин, бежавший от красных и попавший в Монголию, а затем и к Унгерну, подчёркивал, что унгерновцы являются настоящими бандитами, от которых бежит население. Он считал, что такие деятели, как Семёнов и Унгерн со своим «безумием» дискредитировали Белое движение, чем успешно воспользовались большевики. Правда, в его воспоминаниях содержится много неточностей и нестыковок, которые можно отнести лишь к памяти автора, который не вёл дневников и записей [61].

Бывший член колчаковской Омской судебной палаты, а затем чиновник меркуловского правительства в Приморье С.П. Руднев отмечал и рыцарство, и зверства барона Унгерна, но называл его «психически больным человеком» [62].

В июне-августе 1921 г. части Унгерна вели упорные бои с войсками РККА и Народно-революционной армии Дальневосточной республики (НРА ДВР) в районе Кяхты. В августе Унгерн был разгромлен. «Любимый солдатами», «идеалист, рыцарь и горячий патриот» был сдан своими цириками красноармейскому отряду (по другим – данным связан и брошен в степи, где его и обнаружил красноармейский патруль) и 15 сентября 1921 г. расстрелян в Новониколаевске (Новосибирске) за свои преступления. В среде монархистов барон был возведён в ранг великомученика. В фашистской Германии, лидеры которой пытались создать оккультную «теорию» Третьего рейха, Унгерн стал идеалом арийца, героем пьес и кинофильмов [63].

Не менее одиозной личностью являлся «рыцарь белой мечты» атаман Забайкальского казачьего войска и глава Дальневосточного союза казачьих войск Г.М. Семёнов.

 

Отношение к нему также разделило белоэмигрантских писателей и мемуаристов. В своих мемуарах он гордился тем, что первым на Дальнем Востоке (как и атаман Калмыков) поднял знамя антибольшевистской борьбы; он также пытался снять с себя все обвинения в сепаратизме, расколе Белого движения и терроре [64]. Атаман писал о «братстве по оружию» семёновцев и японцев и ругал американцев «за низкий моральный уровень» [65]. Он вспоминал, что в его «Особом Маньчжурском отряде» (ОМО) был батальон японских добровольцев в 600 чел., которым командовал капитан Окумура. Этот батальон бросался на самые опасные участки фронта [66].

Согласно философии атамана Семенова, Россия является наследницей империи Чингизидов. Пути же Семенова, якобы, совпадали с путями великого завоевателя Чингиз-хана. «Роковой ошибкой Колчака, – считал биограф Семёнова В.Л. Сергеев, – являлась его ориентация на Запад и США и отчуждение от истинных и естественных союзников России – народов Азии и Японии, как их представителей. Это была, действительно, роковая ошибка, т.к. наше отечество всегда тяготело к Азии…Россия никогда не чувствовала себя дома в Европе, и Европа никогда не считала нас своими» [67]. Семёнов был сторонником создания панбуддистского прояпонского буферного государства на Дальнем Востоке, что явно противоречило политике Колчака по сохранению «единой и неделимой России». Гипотетически рассуждая можно прийти к выводу, что политика казачьего сепаратизма на Дальнем Востоке могла привести не только к потере Россией выходов к Тихому океану, но и всего региона.

В своих мемуарах будущий сменовеховец Н.В. Устрялов отмечал, что в «атаманщине» особенно густо обнаруживалась муть гражданской войны. «Трудно бывало определить, где кончается политика и начинается заурядная, а то и незаурядная уголовщина. Термин «белобандиты» и впрямь подходил к этой среде…. Отталкивала от Семёнова и его слишком уж откровенная связь с японцами, его авантюристская нелояльность к Адмиралу… Колчак вспоминал об этом: «Вы думаете, – говорил он, – легко мне было идти на компромисс в этой истории с Семёновым? Однако же пришлось, ничего не поделаешь… И в самом его тоне ясно чувствовалось его отношение к читинскому молодцу: презрение, брезгливость, раздражение, заглушённая злоба» [68].

На допросе в Иркутске адмирал говорил о терроре атамана Семёнова и признавал, что все те ужасы, которые творились по линии Транссиба и КВЖД, «происходили на почве мести» [69].

Но когда белый фронт стремительно разваливался, именно Колчак 24 декабря 1919 г. присвоил Семёнову звание генерал-лейтенанта и назначил на должность командующего всеми восточными военными округами, а в своём Манифесте от 4 января 1920 г. – главой Белого движения на Восточной окраине России.

К причинам поражения Белого движения сам Семёнов относил отсутствие единства в белом стане, «неискренность» американцев и французов, отсутствие единой идеологии и «сильной личности», привлекательного лозунга, «который в то время мог бы привлёк к нам симпатии крестьянских и рабочих масс». Сам атаман неоднократно менял свои пристрастия и занимался политической эквилибристикой в зависимости от ситуации. Он признаёт, что белым «приходилось опираться только на офицерство, на казаков и на часть городской интеллигенции…. Что касается буржуазии, то она проявила весьма мало жертвенности и больше зарабатывала на белых армиях, чем помогала им» [70].

Обострение международной обстановки в мире в 30-х годах ХХ в., начало агрессии Японии в Азии, а затем Германии в Европе возродили надежды непримиримой эмиграции на разгром большевизма. Атаман Семёнов занимал ряд крупных постов в различных эмигрантских белогвардейских организациях и был главным японским кандидатом на должность главы предполагаемого буферного марионеточного государства после захвата Японией советского Дальнего Востока [71]. Он восхищался Гитлером за его «объединение Родины» и выделял его «личность вождя, которому верят массы» [72]. (Речь шла об аншлюссе – присоединении Австрии к Германии в марте 1938 г.). Семёнов наконец-то нашёл свой политический идеал: «фашизм, скроенный по Российским меркам – «Россизм» – полное уничтожение коммунизма» [73].

После разгрома милитаристской Японии Семёнов был арестован органами СМЕРШ и в 1946 г. повешен вместе с изменниками Родины Власовым, Красновым, Шкуро, Домановым и др.

Белое движение на Дальнем Востоке в 1920-1922 гг. стало последним оплотом антибольшевистской борьбы. Только поддержка Японии спасала белую армию от окончательного поражения. Ликвидация интервенции и окончательный разгром белогвардейцев стали первоочередной задачей политики Советской России на Дальнем Востоке. Для этой цели и была создана буферная Дальневосточная республика, чтобы освободить регион без военного столкновения с Японией. Пока не была решена эта задача, Советская Россия не восстановила свои геополитические позиции в регионе, не вышла окончательно на Тихий океан, не решила вопрос о едином политическом и экономическом пространстве.

Что касается эмигрантской литературы о Белом движении на Дальнем Востоке, в т.ч. в 1920-1922 гг., то она довольна обширна. Часть мемуаров, в частности, В.Г. Болдырева, была издана в СССР после Гражданской войны [74]. Его воспоминания с предисловием известного в 1920-е годы советского историка В. Вегмана были переизданы в 2017 г. Кроме того, в Государственном архиве Хабаровского края хранится неизданная рукопись «Дневник и личные письма генерала Болдырева (октябрь1918-ноябрь 1919 гг.» [75].

Изменившаяся парадигма развития России после 1991 г. привела к переизданию ряда мемуаров участников Белого движения, в т.ч. на Дальнем Востоке. Они были опубликованы как в сборниках, так и отдельными изданиями [76].

Событиям в Сибири и на Дальнем Востоке уделил большое внимание П.Н. Милюков. Достаточно объективно автор осветил причины образования Дальневосточной республики и её концессионную политику, чтобы «рассорить» Японию и США, но не избежал штампов о «красном терроре» Я. Тряпицына во время событий в Николаевске-на-Амуре. (При этом в качестве источника он использовал работы белоэмигрантов) [77]. В то же время Милюков подчеркивал, что большевики были для населения главными защитниками от японцев. Он осудил оккупацию Японией Северного Сахалина как «компенсацию» за николаевские события [78]. Оценивая эволюцию Белого движения на примере власти братьев Меркуловых и диктатуры Дитерихса, он сделал вывод о сужении контрреволюции до монархизма и национализма, до того логического конца, до которого в Европе белые дошли только в эмиграции. «Это иллюстрация того, что бы сделало белое движение в реальности на большей, чем Приморье территории» [79].

Все эмигранты с горечью пишут о расколе остатков белой армии на семёновцев и каппелевцев, казнокрадстве Меркуловых, борьбе между правительством и Народным собранием, провале тактики «белоповстанчества» (отказ от мобилизации и опора на добровольцев, плата населению наличными за продовольствие и фураж, борьба с мародёрством, гуманизм по отношению к пленным народоармейцам). Но особенно печальным для белых был отказ населения от поддержки антибольшевистской борьбы. Генерал В.Г. Болдырев, посетивший Хабаровск в составе делегации белого Народного собрания Приморья, писал, что население оставалось безучастным, казачество очень туго мобилизовывало свои силы, в тылу оживлялось партизанское движение, начались взрывы на железной дороге, затруднявшие и без того плохо налаженное довольствие армии. Армия голодала и мерзла, вместо валенок ей послали резиновую обувь. Возникали слухи о грандиозных мошенничествах [80].

Генерал П.П. Петров отмечал, что «население относилось к Правительству и Армии или безразлично, или холодно, или даже враждебно» [81]. Аналогичные впечатления вынес из Хабаровского похода белоповстанцев их командующий генерал В.М. Молчанов. Последний считал, что России нужен хозяин в лице царя [82].

После ухода в отставку Временного Приамурского правительства был созван Земский собор, который утвердил М.К. Дитерихса, прибывшего специально из Харбина, Правителем Земского Приамурского края. Когда близкое поражение белогвардейцев стало явным, не было смысла скрывать свои политические предпочтения. На последнем заседании Земского собора командиры соперничающих армейских группировок Молчанов, Пучков, Глебов, Савельев приняли решение прекратить распри и бороться за восстановление монархии в России [83]. Белые генералы вновь попытались сыграть роль ведущей политической силы в жизни, но уже на последних остатках территории Приморья.

Диктатура монархиста и мистика Дитерихса, этого нового князя Пожарского, объявившего Приморье «IV Римом», подвергалась эмигрантами издевательствами и осуждением. С.П. Руднев назвал указы Дитерихса «смертельными судорогами белого движения» [84].

Вс. Н. Иванов видел причины краха Белого движения в его внутренних пороках. Он отмечал «анархизм и разнузданность армии», казнокрадство чиновников, интриги и борьбу за власть в верхах, жадность предпринимателей, монархизм Дитерихса. Он признавал: «И мы должны сознаться: Революция победила ещё раз» [85].

Интересные воспоминания об эвакуации белогвардейцев из Владивостока в 1922 г. оставил эмигрант М. Щербаков. Говоря о причинах поражения белых, он признаёт, что крестьянство «вовсе не симпатизировало белой власти». Оно было «на опыте знакомо с шомполами больших и малых атаманов…» [86]. Автор рисует панику во Владивостоке. Все паспортные пункты были забиты очередями за визами на выезд. С улиц исчезли меха и дорогая одежда, чиновники поснимали значки и кокарды. При этом профсоюзы организовали забастовку на многих предприятиях – на электростанции, судостроительном заводе; стояли трамваи и т.д. Была, правда, ещё маленькая надежда на то, что объявление японцев об эвакуации – очередной блеф, что в Забайкалье растёт белоповстанчество, но только моряки знали об истинном состоянии дел [87]. Автор описывает тяжелый и трагический переход кораблей Сибирской флотилии с остатками войск и беженцами в корейский Гензан, затем в Шанхай и частью – на Филиппины [88].

Подводя итог, хотелось бы отметить, что подавляющее большинство эмигрантов нашло в себе силы привести в своих работах ряд довольно убедительных причин краха белой контрреволюции. Среди них: террор и мародерство белой армии, борьба за власть и раскол белого лагеря, отсутствие честных администраторов и способных военачальников, коррупция тыла, связь с интервентами и эгоистическая политика последних, распродажа белыми режимами национальных богатств России, сопротивление народа, сила Красной армии РСФСР, Народно-революционной армии ДВР и партизан. Разошлись белоэмигрантские авторы в оценках союзников (т.е. интервентов), и казачьих сепаратистов типа Семёнова. Превалирующее внимание в эмигрантских работах уделено личностному фактору, ошибкам и ошибочкам тактического плана, обвинениям и самооправданиям. Белоэмигранты же в своём подавляющем большинстве не уделили внимания экономической и социальной политике антибольшевистских режимов. Но никто из авторов так и не поднялся до понимания того, что они представляли собой правящую элиту России, свергнутую в Феврале и Октябре 1917 г., и не решившую ни вопрос о мире, ни вопрос о земле, ни другие проблемы, стоящие в то время переел страной.

Расхождение программных заявлений либерального толка и реальной политики, озлобление белых вождей и неумение понять бесперспективность своего курса стали одной из основ поражения антибольшевистского лагеря. Сыграли свою роль и присутствие в рядах белых консервативных политических сил в лице монархистов (от сторонников парламентской монархии до абсолютной). Готовность крайне правых перестрелять даже кадетов, делает весьма сомнительными утверждения ряда историков, что Белое движение являлось носителем буржуазно-демократической альтернативы развития России, реаниматором дела Февраля 1917 г.

Уже в эмиграции кадеты признавали, что военная помощь иностранцев принесла вред; они оказались врагами не только большевиков, но и всего русского. Союзники не только терроризировали население нашей страны, но и открыто грабили Россию и желали или расчленения её на ряд небольших и слабых государств, или резкого ослабления геополитических позиций и превращения нашей страны в объект международной политики.

В.Д. Зимина в монографии, изданной в 2006 г., заявила, что Гражданская война была порождена слабостью экономической модернизации, отсутствием интеграции социальной и политической систем в России конца XIX – начала ХХ в. [89] Речь шла о борьбе противоборствующих политических сил за право реализовать свою концепцию социально политической модернизации России. Реалии же были таковы, что в Октябрьской революции и Гражданской войне взял верх социалистический тип модернизации [90].

По мнению известного историка А.Н. Сахарова, либеральная альтернатива в нашей стране в начале ХХ в. была утопией, попытка реализации которой в гражданской войне лишь укрепила позиции большевиков. Новая система вырастала из дуализма революционных потрясений и мира русских традиций. Тогда взяли верх носители большевистского типа модернизации России [91].

Борьба противоборствующих сторон не могла длиться бесконечно; она закончилась победой большевиков, взявших на вооружение идеи патриотизма, единства страны и социального равенства.

Ципкин Юрий Николаевич, доктор исторических наук, профессор (Хабаровск)

Впервые статья опубликована в одном из сборников ХКМ им. Н.И. Гродекова.

Сноски и примечания

1. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.34. С.215; Т.35. С.132

2. Катков Н.Ф. Агитационно-пропагандистская работа большевиков в войсках и тылу белогвардейцев в период 1918-1920 гг. Л., 1977. С.19.

3. См. Мельгунов С.П. Российская контрреволюция (Методы и выводы ген. Головина). Доклад в Академическом Союзе 7 июня 1938 г. Париж, 1938 и др.

4. Зимина В.Д. Белое движение времён гражданской войны: в плену «чистой» идеи // Белая армия. Белое дело. Исторический научно-популярный альманах (Екатеринбург). 1996. № 1. С.13.

5. Милюков П. Россия на переломе. Большевистский период русской революции. Т.II. Париж, 1927. С.3-4.

6. Чернявский Г.И., Дубова Л.Л. Милюков. М., 2015. С.365-367.

7. Там же. С.367.

8. После Февральской революции 7-й съезд кадетской партии заменил программное положение о том, что Россия должна быть конституционной и парламентской монархией, на демократическую парламентарную республику. Однако в феврале 1918 г. кадеты высказались за восстановление «законоприемлемой монархии» (См. Думова Н.Г. Кадетская контрреволюция и её разгром. М., 1982. С.78).

9. Ильин И.А. Белая идея // Летопись белой борьбы. Кн. I. Берлин, 1926. С. 10, 13, 14.

10. Особенно вольготно чувствовали себя монархисты в окружении Деникина. Дело в том, что в центральной и южной части европейской России до Октября 1917 г. существовало помещичье землевладение как экономическая основа монархии. У Деникина было до 45 тыс. офицеров, из которых не менее 80 % были сторонниками монархии, поскольку среди них было значительное количество помещиков и связанных с данным типом хозяйства людей (См. Эйхе Г.Х. Опрокинутый тыл. М., 1966. С.4; Милюков П. Россия на переломе. Т.II. С.57; Войнов В.М. Офицерский корпус белых армий на Востоке страны (1918-1922 гг.) // Отечественная история. 1994. № 6. С.58 – 62).

11. Деникин А.И. Очерки русской смуты. Белое движение и борьба Добровольческой армии. Май-октябрь 1918. Минск, 2002. С.240-245. Белый офицер Э. Гиацинтов называл А.И. Деникина представителем нашей «либеральной розовой интеллигенции» и уже в эмиграции подчёркивал, что необходимо было выбросить монархическое знамя, поскольку крестьяне бы поверили обещаниям царя дать землю в личное владение, а генералам не верили. Аналогичную мысль высказывал в своих мемуарах В.П. Аничков (См. Гиацинтов Э. Записки белого офицера. С.ПТб., 1992. С.83; Аничков В.П. Екатеринбург-Владивосток 1917-1922. М., 1998. С. 257).

12. Набоков В.Д. Временное правительство // Архив русской революции. Том I. Берлин, 1922. С.9. 83, 84.

13. В своей записке «Что делать после Крымской катастрофы?» П.Н. Милюков сформулировал т.н. «новую тактику» членов парижской группы кадетов: отказаться от интервенции, распустить белые армии за границей и перевести их на положение беженцев, войти в контакт с эсерами и начать борьбу за внутреннее перерождение большевизма. И В.Д. Набоков и И.В. Гессен из Берлинской группы кадетов выступали против «новой тактики» Милюкова, проповедуемой их однопартийцами из Парижа. (См. Чернявский Г.И., Дубова Л.Л. Милюков. С.394. 404).

14. Чернявский Г.И., Дубова Л.Л. Милюков. С.403-407. Позже выяснилось, что оба офицера были помощниками генерала В.В. Бискупского, уже тогда сотрудничавшего с Гитлером. С приходом нацистов к власти они были освобождены и работали в фашистской Германии в Управлении делами российской эмиграции.

15. Милюков П. Россия на переломе. Т.II. Париж, 1927. С.281.

16. Там же. С.5-6.

17. Там же. С.58-59.

18. Там же. С.132-135. Генерал-лейтенант А. Будберг покинул А.В. Колчака в момент наибольших успехов белых армий в Сибири. Видимо, барон понимал всю временность побед Белого дела. Позже он эмигрировал в США. Впервые «Дневник» А. Будберга вышел на русском языке в Берлине в 1923 г. Затем мемуары публиковались в СССР издательством «Прибой» в 1929 г. под названием «Дневник белогвардейца». Выдержки из «Дневника» печатались в сборнике «В огненном кольце», вышедшем в издательстве «Молодая гвардия» в 1988 г., а также в сборнике. «Дневник белогвардейца», изданном в Новосибирске в 1991 г.

19. Мельгунов С.П. Трагедия адмирала Колчака. Из истории гражданской войны на Волге, Урале и в Сибири. Белград, 1930-1931. Двухтомник Мельгунова и переиздан в России в 2004 г. с предисловием А.С. Кручинина. (См. Мельгунов С.П. Трагедия адмирала Колчака. В 2-х кн. М., 2004).

20. Мельгунов С.П. Трагедия адмирала Колчака. Кн. вторая. М., 2004. С.31-32, 34, 64.

21. Милюков П. . Россия на переломе. Т.II. Париж, 1927. С.272.

22. Мельгунов С.П. Трагедия адмирала Колчака. Кн. первая. С.104.

23. Иванов Вс.Н. Огни в тумане. Думы о русском опыте. М., 1991. С.166-167, 171.

24. Гинс Г.К. Сибирь, союзники и Колчак. Поворотный момент русской истории. 1918-1920. М., 2008. С.449. (Переиздание мемуаров «Гинс Г.К. Сибирь, союзники и Колчак. Поворотный момент русской истории. 1918-1920 г.г. (Впечатления и мысли члена Омского правительства). ТТ.1-2. Пекин, 1921»).

25. Михайловский Г.Н. Записки. Из истории российского внешнеполитического ведомства. Кн.2. М., 1993. С.36.

26. Иностранцев М.А. Первое поручение адмирала Колчака // Белое дело. Кн. I. Берлин, 1926. С.108.

27. Иоффе Г.З. Крах российской монархической контрреволюции. М., 1977. С.191.

28. Временное правительство автономной Сибири // Красный архив. 1929. Т. 4.(35). С.41; Светачев М.И. Интервенты и сибирская контрреволюция (ноябрь 1917-1918 гг.) // Вопросы истории Дальнего Востока. Вып. III. (ХГПИ). Хабаровск, 1973. С.42.

29. Жанен М. Отрывки из моего Сибирского дневника // Сибирские огни. 1927. № 4. С.148.

30. Устрялов Н.В. 1919-й год. Из прошлого // Русское прошлое (С-Птб). 1993. № 4. С.219-220.

31. Кроль Л.А. За три года (Воспоминания, впечатления и встречи). Владивосток, 1921. С.167.

32. Бровкин В.Н. (США). Россия в гражданской войне: власть и общественные силы // Вопросы истории. 1994. № 5. С.30.

33. Филатьев Д.В. Катастрофа белого движения в Сибири 1918-1922. Впечатления очевидца. Paris, 1985. С.42, 55.

34. Там же. С.93.

35. Там же. С.62-63.

36. Там же. С.35. Белогвардейцы не придерживались политкорректности и называли чехословаков «чехо-сволочами», особенно за выдачу Колчака Политцентру.

37. Там же. С.33.

38. Там же. С.64, 139-140.

39. Там же. С.6.

40. Отрывки из книги К.В. Сахарова были изданы в Хабаровске в 1992 г. в сборнике «Дело не получило благословения Бога». Публицистика и мемуары белых».

41. Сахаров К.В. Белая Сибирь (Внутренняя война 1918-1920 г.г.). Мюнхен, 1923. С.40-42, 47-53, 95, 160.

42. Свои обвинения чехов в том, что они предали Колчака, передав его Политцентру, помогали большевикам, когда началось отступление белых армий на восток, К.В. Сахаров выразил в книге, вышедшей в Риге в1930 г. (См. Генерал-лейтенант К.В. Сахаров. Чешские легионы в Сибири (Чешское предательство). Рига, 1930).

43. Драгомирецкий В.С. Чехословаки в Сибири 1914-1920. Париж-Прага, 1928; Halfter N.A. Admiral A.V. Kolchak. Supreme Ruler & Commander-in-Chief of White Forces. Melbourne, 1998. Гальфтер Н.А. Верховный правитель России адмирал Александр Васильевич Колчак. Мельбурн, 1998 и др.

44. Сахаров К.В. Белая Сибирь. С.109, 157, 303. Белые офицеры дали К.В. Сахарову прозвище «генерал с бетонной головой».

45. Там же. С.52, 123, 125.

46. Там же. С.47.

47. Там же. С.319-321.

48. Memoirs of Red Partisan movement in the Russian Far East, 1918-1920 by A.Z. Ovchinnikov // The testimony of Kolchak and other Siberian materials (Hoover war Library Publications № 10). Stanford-London, 1935. PP. 271 -273.

49. Генерал Иностранцев М. История, истина и тенденция. По поводу книги ген.-лейт. К.В. Сахарова «Белая Сибирь» (Внутренняя война 1918-1920 г.г.). Прага, 1923. С.10.

50. Ганин А. «Такой примитивный подход…». Челябинское совещание и планирование весеннего наступления Восточного фронта адмирала Колчака. (По мемуарам начальника штаба Западной армии генерала С.А. Щепихина) // Родина. 2008. № 11. С.79-85.

51. Генерал Иностранцев М. История, истина и тенденция.. С.32-33, 34-35, 38-44.

52. Там же. С.54-55, 69.

53. Кислицын В.А. (Генерал от кавалерии). В огне гражданской войны. Мемуары. Харбин, 1936. С. 24, 34.

54. Кислицын В.А. Указ. соч. С.14, 49-51, 112-113.

55. Там же. С.59-61, 83, 88.

56. Там же. С.91-92. Семёнова возводили на пьедестал героя в своих писаниях многие эмигранты (См. Тинский Г. Атаман Семнов, его жизнь и деятельность. Токио, 1920; Борисов Б. Дальний Восток. Вена, 1921; Сергеев В.Л. Очерки по истории белого движения на Дальнем Востоке. Харбин, 1937 и др.).

57. Кислицын В.А. Указ. соч. С.111.

58. Оссендовский Ф. И звери, и люди, и боги. М., 1994. (Переиздание книги Ф. Оссендовского «Люди, звери, боги» (Рига, 1925).

59. Носков К. Авантюра или Чёрный год для русских белых в Монголии. 1921-й год. Харютн, 1930. С.56, 73.

60. Есаул Макеев А.С. Бог войны – барон Унгерн. Воспоминания бывшего адъютанта начальника Азиатской Конной дивизии. Шанхай, 1934; Князев Н. Н. Легендарный барон. Харбин, 1942; Торновский М.Г. События в Монголии-Халхе в 1920-1921 годах. Шанхай, 1942 и др.

61. Алешин Д.Г. Азиатская Одиссея. М., 2017. С.43, 72-73, 194, 212-214, 223, 305. Мемуары Д.Г. Алешина вышли в Нью-Йорке в 1940 г. и переизданы в России в 2017 г. (См. Dmitri Aioshin. ASIAN ODISSEY. New York: Henry Holt company, 1940).

62. Руднев С.П. При вечерних огнях. Воспоминания. Харбин, 1928. С.380. Сам же С.П. Руднев к числу поражения белых относил «отсутствие символа веры», который бы вдохновил широкие массы народа. Он винил царский дом за то, что «он, как и весь правящий класс, пальцем не пошевельнул, чтобы спасти русскую державу» (См. Там же. С.410, 415).

63. Цибиков Б. Разгром унгерновщины. Улан-Удэ, 1947. С.86; Юзефович Л.А. справедливо называет Унгерна протофашистом (См. Юзефович Л.А. Барон Унгерн: Самодержец пустыни Р.Ф. Унгерн-Штернберг и мир, в котором он жил. М. , 2015. С.433-434).

64. Атаман Семёнов. ОМО. 1917. Харбин, б.г.; Атаман Семёнов. О себе. Воспоминания, мысли и выводы. Харбин, 1938. Мемуары «О себе» были переизданы с купюрами в 1999 г. (См. Атаман Семёнов. О себе. (Воспоминания, мысли и выводы). М., 1999).

65. Атаман Семёнов. О себе. Харбин, 1938. С.122-123.

66. Там же. С.111.

67. Сергеев В.Л. Очерки по истории Белого движения на Дальнем Востоке. Харбин, 1937. С.98.

68. Устрялов Н.В. 1919-й год. Из прошлого // Русское прошлое. 1993. № 4. С.250.

69. Протоколы заседаний Чрезвычайной следственной комиссии по делу Колчака (Стенографический отчёт) // Арестант пятой камеры. М., 1990. С.352, 377-378.

70. Атаман Семёнов. О себе. С.153, 177.

71. После захвата Маньчжурии Японией и образования марионеточного государства Маньчжоу-Го бывший командующий Вооруженными силами юга России (ВСЮР) А.И. Деникин выпустил брошюру, в которой выступал за японскую военную интервенцию в СССР и почему-то заявил, что Советская власть не будет защищать русские рубежи из-за нехватки сил (См. Генерал Деникин А.И. Русский вопрос на Дальнем Востоке. Париж, 1932. С.27).

72. Атаман Семёнов. О себе. С.146. Известный монархист В.В. Шульгин сравнивал аншлюсс Австрии с присоединением Украины к России в 1654 г. и Переяславской радой Поэтому, мол, А. Гитлер соединил в себе и гетмана, и царя (! – Авт.). «И для России будет верен лозунг, когда большевики падут, – один народ, одна империя, один вождь». На Украине же, по его мнению, надо создать княжество Русское, которое станет частью возрождённой монархии (См. Шульгин В.В. Аншлусс и мы. Белград, 1938. С.1, 3, 13).

73. Атаман Семёнов. О себе. С.209.

74. Болдырев В. Г. Воспоминания Главковерха Уфимской Директории // Сибирские огни. 1923. №№ 5-6; его же. Директория, Колчак, Интервенты. Новониколаевск, 1925; его же. Из пережитого // Сибирские огни. 1924. № 1; Болдырев В.Г. Директория. Колчак. Интервенты. М., 2017; Флуг В.Е. Отчёт о командировке из Добровольческой армии в Сибирь в 1918 году // Архив русской революции. Т.IX. Берлин, 1923; Щербаков М. Одиссея без Итаки (От Владивостока до Шанхая с Сибирской флотилией в 1922 г.) // Архив русской революции. Том XVIII. Берлин, 1926; Иванов Всеволод. В гражданской войне (Из записок Омского журналиста). Харбин, 1921; его же. Крах белого Приморья. Из записок журналиста. Тяньцзин, 1927; Петров П. П. От Волги до Тихого Океана в рядах белых (1918-1922 г. г.). Воспоминания. Рига, 1930; Енборисов В. Г. От Урала до Харбина. Памятка о пережитом. Шанхай. 1932; Филимонов Б. Белоповстанцы (Хабаровский поход зимы 1921-22 годов). Кн. 1. Шанхай, 1932; его же. Конец Белого Приморья. Сан-Франциско, 1971; Вишневский Е. К. Аргонавты белой мечты. Харбин, 1933; Хартлинг К.Н. На страже Родины. События во Владивостоке. Конец 1919 г. – начало 1920 г. Шанхай, 1935; Зуев А. В. В борьбе за Родину (Оренбургские казаки в борьбе с большевизмом). 1918-1922 г. г. Очерки. Харбин, 1937; Серебренников И.И. Мои воспоминания. ТТ. I-II. Тяньцзин, 1940; Ефимов А. Г. Ижевцы и воткинцы. Сан-Франциско, 1975; Moltchanoff V. M. The Last White General. Berkely, 1972; Dotsenko P. The struggle for a democrasy in Siberia, 1917-1920. Stanford, 1983 и др.

75. См. ГАХК. Ф.П-44. Оп.1. Д.224.

76. Иванов Вс. Н. Из неопубликованного. Сб. Л. , 1991; его же. Исход. Повествование о времени и о себе // Дальний Восток (Хабаровск). 1987. №№ 7-8; 1989. №№ 10-12; 1993. №№ 10-12; 1994. № 12; 1995. № 1; Балакшин П. Финал в Китае. М. , 1993; Дневник П.В. Вологодского, 1923 // Россия антибольшевистская. Из белогвардейских и эмигрантских архивов. М., 1995-1996; Аничков В.П. Екатеринбург – Владивосток. 1917-1922. М., 1998; Филимонов Б.Б. Белая армия адмирала Колчака. М., 1999; Гражданская война в России: катастрофа Белого движения в Сибири. М., 2005; Последние бои на Дальнем Востоке. М., 2005; Литтауэр В. Русские гусары. Мемуары офицера императорской кавалерии, 1911-1920. Пер. с англ. М., 2006; Ефимов А.Г. Ижевцы и воткинцы. Борьба с большевиками 1918-1920. М., 2008; Молчанов В.М. Последний белый генерал. Устные воспоминания, статьи, письма, документы. М., 2009; Петров П.П. От Волги до Тихого океана в рядах белых. Воспоминания, документы. М., 2011; Енборисов г.В. От Урала до Харбина. Оренбургское казачье войско. М., 2014; Старк Ю. Отчёт о деятельности Сибирской флотилии 1921-1922 годов // Флот в Белой борьбе. М., 2002 и др.

77. Милюков П. Россия на переломе. Т.II. Париж, 1927. С.164-165; Эч В. Исчезнувший город (Трагедия Николаевска-на-Амуре). Владивосток, 1920; Гутман А.Я. (Анатолий Ган). Гибель Николаевска-на-Амуре. Берлин, 1924.

78. Милюков П. Россия на переломе. Т.II. Париж, 1927. С.159-168.

79. Там же. С. 182.

80. Болдырев В.Г. Из пережитого // Сибирские огни. 1924. № 1. С.189.

81. Петров П.П. От Волги до Тихого Океана в рядах белых (1918-1922 г. г.). Воспоминания. Рига, 1930. С.198.

82. Молчанов В.М. Последний белый генерал. Устные воспоминания, статьи, письма, документы. М., 2009. С.178-181.

83. Ципкин Ю.Н. Гражданская война на Дальнем Востоке России: формирование антибольшевистских режимов и их крушение (1917-1922 гг.). Хабаровск, 2012. С.218, 227.

84. Руднев С.П. Указ. соч. С.458. Попытку подробного освещения борьбы белой армии против НРА ДВР в период правления Дитерихса предпринял И.Л. Рыжов (См. Рыжов И.Л. Последний поход: Заключительный этап Гражданской войны в России (сентябрь-октябрь 1922 г. в Приморье). Владивосток. 2013).

85. Иванов Всеволод. Крах белого Приморья. Тяньцзин, 1927. С.12, 19, 30.

86. Щербаков М. Одиссея без Итаки (От Владивостока до Шанхая с Сибирской флотилией в 1922 г.). Памяти погибших на «Лейтенанте Дыдымове» // Архив русской революции. Том XVIII. Берлин, 1926. С.301.

87. Там же. С.303-304, 307. Моряки стали непочтительно называть японский флаг «очком».

88. Об эвакуации Сибирской флотилии см. также: Петров В. Шанхай на Вампу. Очерки и рассказы. Вашингтон, 1985; Старк Ю. Отчёт о деятельности Сибирской флотилии 1921-1922 годов // Флот в Белой борьбе. М., 2002; Христофоров В.С., Черепков А.П. Секреты Российского флота. Из архивов ФСБ. М., 2016.

89. Зимина В.Д. Белое дело взбунтовавшейся России: Политические режимы Гражданской войны. 1917-1920 г. М., 2006. С.8.

90. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.45. С.381.

91. Выступление А.Н. Сахарова на круглом столе «50 лет без Сталина». Отечественная история. 2004. № 1. С.199, 200.

Источник.

---

---

Visits: 577