Мифология антикоммунизма. Архипелаг вранья

Мифология антикоммунизма. Архипелаг вранья

Архипелаг вранья

Александр Солженицын – один из «апостолов» антикоммунизма и антисоветизма, а его книга «Архипелаг ГУЛАГ» – настоящая «библия» этого почтенного направления. Давно уже выяснено, что сей «шедевр» до краёв наполнен самым откровенным и необычайно пахучим враньём. Тем не менее, автор этих строк счёл необходимым провести свой анализ упомянутого сочинения. Анализ проведён по изданию: А.Солженицын, «Архипелаг ГУЛАГ», в 3-х томах, М., 1989.

Из биографии Солженицына. В конце войны капитан артиллерии Солженицын в переписке с товарищем ругал Сталина и советское руководство, писал о необходимости создания организации для борьбы с государством (т. 1, стр. 136) – в военное-то время! То есть арестован был справедливо. Приговорён к 8 годам лагерей и ссылке. В 1957 году был реабилитирован. Написав рассказ «Один день Ивана Денисовича», оказался в милости у Хрущёва. Однако быстро утратил расположение советского руководства из-за откровенно антисоветской позиции. В 1970 году получил Нобелевскую премию по литературе. К тому времени были опубликованы 5 его рассказов и 2 романа, причём «Архипелаг» ещё не был опубликован. Это доказывает, что присуждение премии имело откровенно политический характер, а сам автор уже был, видимо, на крючке западных спецслужб. В конце 1973 года «Архипелаг» был напечатан на Западе, а в начале 1974 Солженицын был выслан из СССР. Стал иконой советского диссидентства.

«Источники» Солженицына. В самом начале «Архипелага» указано, что книга построена на воспоминаниях 227 человек (т. 1, стр. 11). Этого явно недостаточно, чтобы делать выводы о миллионах и десятках миллионов погибших и арестованных и вообще обо всей истории ГУЛАГа. Тем более, что Солженицын прямо пишет: «Мне не досталось читать документов» (т. 1, стр. 9). Весь «Архипелаг» построен на рассказах заключённых. При этом Солженицын абсолютно убеждён, что все эти рассказы правдивы на 100% (возможно даже на 146,5%). Ведь заключённые (в том числе блатные) никогда не врут, не ошибаются, не рассказывают про себя жалостливых историй, не изображают себя невинными жертвами! И они имеют точные данные о том, сколько тысяч, когда и в какой тюрьме сидело.

Стоит обратить внимание на интересный факт. Только в 1-м томе указаны 202 фамилии людей, чьи «жуткие» истории рассказывает Солженицын (по 2-му и 3-му томам мне было, честно говоря, просто лень считать). И это – не считая тех, кто назван только по именам или инициалам. То есть в трёх томах наберётся в несколько раз больше указанных 227 человек. Это означает, что большую часть приводимых им рассказов Солженицын не слышал сам, а только в чьей-то передаче. А через сколько рук? Насколько точно? Как отделить одни от других? И главный вопрос: сколько он сам выдумал?

Один из любимых источников Солженицына – профессор-экономист Курганов. Этот человек во время войны перешёл на сторону врага и стал работать на немцев. В 1945 году бежал в США, стал активистом антикоммунистического движения, публиковал фантастические, никакими документами не подтверждённые данные о людских потерях СССР. Заявлял, что с 1917 по 1959 год без военных потерь большевики «загубили» 66,7 млн. человек (по мнению автора этих строк, намного логичнее было бы нарисовать 66,6 млн.), а в войну потери составили 44 млн. Солженицын много раз ссылался на «данные» Курганова: и в «Архипелаге» (т. 2, стр. 12), и в других сочинениях. Ещё один любимый источник Солженицына – некий Иванов-Разумник. В частности, есть ссылки (например, т. 1, стр. 386) на его книгу «Тюрьмы и ссылки», выпущенную в Нью-Йорке в 1953 году. Вдумайтесь: 1953 год – разгар холодной войны и разгул маккартизма в США. Кто и какую книгу мог тогда выпустить в Нью-Йорке?

Но пора уже переходить к собственно анализу. В солженицынском вранье хорошо просматриваются несколько видов типового вранья, к описанию которых мы и приступаем.

Враньё фактическое. Представляет собой ничем не подтверждённые, голословные заявления. При этом нет ни ссылок на источники информации, ни документов, ни часто даже фамилий, а если есть фамилии, то более ничего. Отличным примером такого вранья является набор утверждений на стр. 270-271 тома 2. Приводим с незначительными сокращениями.

Портной, откладывая иголку, вколол её в газету на стене и попал в глаз Кагановичу – 10 лет. Продавщица, принимая товар, записывала его на газетном листе. Число кусков мыла пришлось на лоб товарища Сталина – 10 лет. Тракторист Знаменской МТС утеплил свой худой ботинок листовкой о кандидате на выборы в Верховный Совет – 10 лет. Сторож нёс тяжёлый бюст Сталина. Снял ремень, сделал Сталину петлю на шею и понёс через плечо по деревне – 10 лет. Матрос продал англичанину зажигалку – 10 лет. Пастух в сердцах выругал корову «колхозной б…» – срок. Глухонемой плотник стелет в клубе полы, пиджак и фуражку во время работы набрасывает на бюст Ленина – 10 лет. Детвора в колхозном клубе баловалась, боролась, спинами сорвали со стены какой-то плакат. Двум старшим дали срок по 58-й. 16-летний школьник-чувашонок сделал на неродном русском языке ошибку в лозунге стенгазеты – 5 лет. В бухгалтерии совхоза на лозунге «Жить стало лучше, жить стало веселей. (Сталин)» кто-то приписал «у» – мол, Сталину жить стало веселей. Посадили всю бухгалтерию. Собирают в цеху деньги на помощь жене арестованного рабочего – 58-я статья.

Считаем: 11 утверждений; ни одной фамилии; 1 указание, где; ни одного указания, когда; ни одной ссылки на источник информации; ни одного документа. При этом Солженицын и его сторонники убеждены, что мы должны слепо всему этому верить. Разумеется, этот пример далеко не единственный, просто он наиболее удобен для цитирования. В других случаях такие примеры перемежаются всякими рассуждениями и «размазываются» на большом пространстве, а тут – компактно и «в чистом виде». Имеет смысл также обратить внимание на совершенствование клеветника и вруна по мере написания книги. Если в 1-м и 2-м томах фактическое враньё занимает за редким исключением отдельные абзацы или страницы, то в 3-м томе под это определение всё чаще попадают целые главы.

В указанном издании автор этих строк нашёл 661 (шестьсот шестьдесят одну) страницу с откровенным фактическим враньём (от одного до полудюжины утверждений на странице). И, разумеется, нет ни малейшей уверенности, что я чего-то не пропустил. Рассматривать всё подробно нет никакой возможности – пусть любознательный читатель сам этим займётся при желании.

Враньё статистическое. Представляет собой ни на чём не основанные заявления о десятках тысяч и миллионах жертв, различных «потоках», развёрстках, долях, процентах и т.п. Доказательств или ссылок на какие-либо документы, естественно, нигде нет никаких. Статистическое враньё найдено на 142 (ста сорока двух) страницах указанного издания. Заметим, что враньё фактическое и статистическое часто представляет собой дикую смесь, чётко разделить которую по этим пунктам невероятно трудно.

Вот самые интересные (помимо миллионов упомянутого профессора Курганова) примеры статистического вранья. После убийства Кирова в Ленинграде арестовали четверть населения города (т. 1, стр. 66), а позднее эта доля повышается до половины (т. 3, стр. 83-84). Половина Архипелага была 58-я статья (т. 2, стр. 279). Из ста заключённых у 85 никакого преступления не было (т. 2, стр. 554). В ГУЛАГе за 35 лет (до 1953 года) пересидело, считая с умершими, 40 миллионов (т. 2, стр. 594). Даже посчитать население страны перед войной этот математик не смог: было-де 150 миллионов (т. 3, стр. 31). Типичные биографии миллионов людей: фронт, немецкие лагеря, побеги из них, штрафные концлагеря, освобождение после войны и тюрьма от своих (т. 3, стр. 206). 15-17 миллионов крестьян разорено и послано на уничтожение – он имеет в виду раскулачивание (т. 3, стр. 19 и ещё немало мест).

Добавим, что Солженицын не брезговал и статистическим враньём помельче. Вот как он описывал жертвы среди работников лесоповала (т. 2, стр. 199): «За зиму большая часть их умирает (ну, например, 725 из 800)». Замечательный пример статистического анализа – «ну, например»! Об отсутствии каких-либо свидетельств и документов можно лишний раз не говорить. Пожалуй, хватит на эту тему.

Враньё откровенное и глупое. Помимо указанных видов вранья, по всей книге щедро рассыпаны утверждения, представляющие собой настолько откровенное враньё, что просто диву даёшься. Ведь подобная ложь становится очевидной при первой же серьёзной проверке. Впечатление, что Солженицын писал по принципу «пипл схавает». Следует, впрочем, отдать должное: расчёт был верен, слишком часто «пипл» действительно «хавает», даже и сегодня. Приводим примеры откровенного и глупого вранья.

Описание отношений кулаков и батраков: батракам невозможно было «не уплатить густо», так как на их страже стояли комбеды и сельсовет (т. 1, стр. 63). Всех иностранцев-коммунистов арестовали (т. 1, стр. 238). Всякий советский человек, поживший за границей, должен был сажаться в лагерь (т. 1, стр. 259-260). После войны на Западе беспрепятственно сновали советские агенты и средь бела дня выкрадывали живых людей, даже с улиц западных столиц (т. 1, стр. 256). Инженеры в советское время не могли дать своим детям высшее образование (т. 1, стр. 380). Большую часть своей истории прежняя Россия не знала голода (т. 2, стр. 138). Посадили братьев Знаменских (т. 2, стр. 278). В 30-е – 40-е годы наука переходила от подлинных учёных и инженеров к скороспелым жадным выдвиженцам (т. 2, стр.596). (Среди них, видимо, были Ландау, Курчатов, Королёв, Калашников, Ильюшин, Яковлев, Келдыш и тысячи других.) Сталин задумал корейскую войну как репетицию третьей мировой (т. 3, стр. 49). Солдаты, стоявшие в декабристском каре, все до единого были прощены через 4 дня (т. 3, стр. 82). (На деле 178 солдат прогнали сквозь строй, 23 приговорили к другим видам телесных наказаний, из остальных – более 2 тысяч – сформировали сводный полк и послали его на Кавказ. Между прочим, прогоняли через строй из 1000 солдат. Три таких прогона – верная смерть. А некоторых солдат прогнали по 12 раз.) Для большевиков и крестьяне, и служащие, и артисты, и лётчики (!!!), и профессора, и студенты, и врачи – все мелкая буржуазия (т. 3, стр. 352). Всех калек Великой Отечественной войны сослали на некий северный остров, причём без права переписки, где они и доживали на момент написания книги (т. 3, стр. 373). Наше социалистическое государство всегда было против смешанных браков (т. 3, стр. 390). За годы войны и послевоенные школа наша умерла, её больше нет. Дети потеряли вкус, учились – как повинность отбывали (т. 3, стр. 426-427). (Президент Кеннеди, признавший превосходство нашего школьного образования, был, видимо, полный дурак.) Главнейшие в году праздники – 1 мая и 7 ноября – отмечались насильственной уличной демонстрацией (прогоном в колоннах) населения (т. 3, стр. 568).

Враньё о Великой Отечественной войне. Большей частью представляет собой разновидность вранья откровенного и глупого. Но его особенно много, и оно часто особенно откровенное. Вот конкретные примеры. В 1941 году отступали по 120 км в день (т. 1, стр. 87). (Сам Солженицын, интересно, не пробовал с полной солдатской выкладкой пройти пешком за день 120 км?) Под Вязьмой цвет московской интеллигенции (рабочих и служащих в народном ополчении, видимо, не было) сражался с берданками 1866 года, и то одна на пятерых (т. 1, стр. 232; т. 2, стр. 458). В немецких лагерях западные военнопленные презрительно разговаривали с немецкой охраной (т. 1, стр. 234). Вербовщики, звавшие в шпионские школы или во власовские части, были из недавних красных политруков, белогвардейцы на такую работу не шли (т. 1, стр. 236-237). В Белоруссии была народная милиция против партизан до 100 тыс. чел. (т. 1, стр. 244; т. 3, стр. 28). Генерал Власов самочинно ездил по занятым областям без воли и ведома Гитлера (т. 1, стр. 245). При отступлении на одном аэродроме на Кубани мы оставили штабели химических бомб (т. 1, стр. 494). Подпольные райкомы на оккупированной территории запрещали учителям преподавать (т. 3, стр. 15-16). Наши генеральские верхи были ничтожны и не сохранили национального духа (т. 3, стр. 33). Бандеровцы всю войну воевали против Гитлера (т. 3, стр. 47). Никаких документов и доказательств ни к одному рассуждению, естественно, нет.

«Проколы» Солженицына. Когда столько врёшь, необходимо очень внимательно отслеживать собственное враньё. Иначе рано или поздно запутаешься и насмешишь внимательного читателя. С этой задачей Солженицын не справился и неоднократно, что называется, «прокололся». Вот несколько наиболее ярких примеров.

Сначала Солженицын возмущается дружным требованием масс «приговорить преступников к смерти» (т. 1, стр. 56 и в других местах), а потом пишет, что только советские писатели и журналисты верили, что люди сидят за дело (т. 1, стр. 500). Неоднократно описывается, как блатные в дороге отбирали все хорошие вещи у прочих заключённых, не оставляли ничего, грабили подчистую (например, т. 1, стр. 479-481). И этому как раз можно верить. И вдруг… В Магадане по прибытии ведут людей в баню и велят оставить в предбаннике «кожаные пальто, романовские полушубки, шерстяные джемперы, костюмы тонкого сукна, бурки, сапоги, валенки» (т. 1, стр. 550-551). Неоднократно заявлено, что девять десятых выживших и освободившихся составляли так называемые «придурки», то есть стукачи и хитрецы, проскочившие за счёт других на лёгкую работу (т. 2, стр. 230, 235). А кто в этом случае сам Солженицын? И ещё о «придурках». В т. 2 на стр. 258 с издёвкой рассказывается, как один глупый лагерный придурок верил в гнусное коварство плана Маршалла для закабаления Европы и в интриги союзников, рвущихся к третьей мировой войне. Такой ли уж глупый был «придурок»? Сначала: на каждого работающего необходимо содержать хоть по одному надсмотрщику (т. 2, стр. 540). Чуть позже: на 100 тысяч зэков Беломорканала было 37 чекистов (т. 2, стр. 576). Собственные воспоминания о предвоенных годах: посадили двух-трёх профессоров, нескольких старшекурсников, из близких никого не тронули (т. 3, стр. 22) – ох уж этот террор 1937-38 годов! Описание Экибастузского особлага: в 1-м лагпункте содержались русские, эстонцы, литовцы, латыши, татары, кавказцы, грузины, армяне, евреи, поляки, молдаване, немцы и другие национальности. Комментарий к этому: МВД пошло по старой тропинке – разделять нации (т. 3, стр. 254). Всё-таки нелёгкое дело – врать! Особо отметим периодический переход на английскую манеру написания имён: Валентин И. Комов (т. 2, стр. 621), Алексей Н. Толстой (т. 3, стр. 493). Отличное свидетельство, с чьего языка говорил и по чьим подсказкам писал. Ну, и чьи деньги получал.

Солженицын был везде. Солженицын нередко пишет о событиях, свидетелем которых быть явно не мог. Но описывает так, как будто всё лично видел и все подробности доподлинно знает. Иногда такое описание принимает комический характер. То он живописует события «наверху» с подробностями разговоров Абакумова, Рюмина, Берии, Сталина (т. 1, стр. 157-160) – видимо, сам рядом со свечкой стоял. То доподлинно знает, что устно объяснили начальнику Соловецкого лагеря и что он объяснил своим помощникам (т. 2, стр. 33) – хотя сам на Соловках не был. То пишет, что стенограммы беседы Френкеля со Сталиным не существует в природе, но при этом содержание этой беседы он знает абсолютно точно (т. 2, стр. 75-76). Источники и доказательства? Да бросьте, солжедворские ничего не доказывают – читатели должны им слепо верить!

Событиям, свидетелем которых сам Солженицын быть явно не мог, посвящены целые главы: т. 1, стр. 535-554; т. 2, стр. 430-491, 520-524, 529-532; т. 3, стр. 287-332. Впечатление, что Солженицын был сразу во всех лагерях одновременно и сам видел, что, где и как происходило. При этом много «фактов» вообще без всяких «источников», без ссылок хоть на какие-то фамилии, без конкретных дат. Особенно интересна глава «Замордованная воля» (т. 2, стр. 585-606). Оказывается, Солженицын в это же время и на воле всюду был, всё сам видел и все разговоры сам слышал! И выяснил, что основными чертами советских людей были постоянный страх, скрытность, недоверчивость, всеобщее незнание, общая тяга к стукачеству, предательство и ложь как форма существования, растленность души, жестокость, рабская психология. Как только из таких мразей выросли Космодемьянская, Матросов, Талалихин, Маресьев, молодогвардейцы и сотни тысяч других героев, выигравших войну?

Солженицын – единственный источник правды. Поражает абсолютная нетерпимость Солженицына к мнению, хоть немного отличающемуся от его собственного. Правду может знать он и только он. Любого человека, кто имеет другой взгляд на происходившее, хоть чуть-чуть другое видение, Солженицын обливает ушатами грязи. Несправедливо посаженные коммунисты сохраняют, несмотря ни на что, своё мировоззрение (т. 2, стр. 297-325) – облить! Генерал Горбатов оценивает события не так, как Солженицын, считает произошедшее с ним ошибкой, остался верен Советской власти, сохранил коммунистические убеждения (т. 2, стр. 311) – облить! Освобождённые и реабилитированные коммунисты восстановлены в партии и счастливы этим (т. 3, стр. 454-455) – облить! Прошедшие ГУЛАГ пишут о нём не так, как нужно Солженицыну (т. 3, стр. 477-482), – облить!

Особая ненависть Солженицына к коммунистам понятна. Но он вообще никого не щадит. Не щадит даже своего духовного родича Шаламова – как выжил, не став стукачом или бригадиром (т. 2, стр. 576-577)? А сам-то – как? Верховный судья штата Нью-Йорк Лейбовиц посетил ГУЛАГ и написал в журнале «Лайф»: «…умная дальновидная человечная администрация сверху донизу», «Отбывая свой срок наказания, заключённый сохраняет чувство собственного достоинства». Он, разумеется, осёл (т. 2, стр. 134).

С особой злобой Солженицын относится к другим советским писателям – видимо, это зависть к более талантливым коллегам. С лютой ненавистью пишет он о Горьком, Шкловском, Инбер, Катаеве, Зощенко, Ясенском, Толстом и других, посмевших написать книгу о Беломорканале, противоречащую мнению Солженицына (т. 2, стр. 79; о Горьком – неоднократно и в других местах). А как посмели без разрешения Солженицына? Стоит ли удивляться его заявлению, что в 30-е, 40-е и 50-е годы литературы у нас не было (т. 2, стр. 585)? Понятное дело, «Пётр I», «Хождение по мукам», «Тихий Дон», «Поднятая целина», «Как закалялась сталь», «Молодая гвардия», «Василий Тёркин» и многие другие книги – это ведь не литература.

По поводу всего этого можно сказать одно: да у вас, батенька, мания величия.

Кто для Солженицына герой? Все заключённые для Солженицына – люди, несправедливо пострадавшие от «гнусного сталинского режима», а часто и герои. Он возмущается арестом трёх офицеров-танкистов за попытку изнасилования девушек-военнослужащих (т. 1, стр. 31), горько плачет над басмачами, дашнаками и прочими бандитами (т. 1, стр. 48), а также над немецкими военными преступниками и японскими военнопленными, направленными на различные работы (т. 1, стр. 91). Читатели обязаны пожалеть расстрелянного в Ярославле полковника Перхурова – кровавого палача города в дни правоэсеровского мятежа 1918 года (т. 1, стр. 362). И знаменитого немецкого аса (бомбил Испанию, Польшу, Англию, Кипр, СССР) тоже надо пожалеть – не может он быть военным преступником (т. 1, стр. 567)! Безусловно надо посочувствовать человеку, который в 1942 году не выполнил приказ и по вине которого погиб полк (т. 3, стр. 432-434). И так далее, и тому подобное…

Настоящие герои для Солженицына – те, кто устраивал бандитский террор и поднимал мятежи в лагерях и зонах. Любой человек, напавший на конвой и убивший кого-то с целью побега, – герой (т. 2, стр. 368-369). Заключённый много дней готовит убийство следователя – герой (т. 3, стр. 138-143). Все бежавшие – герои, а все, кто их ловил или властям помогал ловить, – мерзавцы и сволочи (т. 3, стр. 197-220). Террору и мятежам посвящены целые главы (т. 3, стр. 230-250, 287-332). Там можно найти немало интересного. Солженицын сам пишет, что одной из основных сил бандитского террора и мятежей были ОУНовцы и бандеровцы. Он даже не пытается скрыть своего восхищения всеми, кто резал (бригадиров; тех, кто как-то сотрудничал с администрацией, пусть даже стукачей; тех, кто просто не хотел участвовать в мятеже), убивал охрану, устраивал массовый побег, пытался идти на Воркуту (можно представить себе, что зэки там бы натворили). А те, кто их ловил и уничтожал, конечно же, палачи. А всякая общественная деятельность в лагере – холуйство, донос, отталкивание соседа (т. 3, стр. 509).

В 1961 году Хрущёв совершил одно из немногих своих правильных дел: посмел издать указ о смертной казни в лагерях за террор против исправившихся (по Солженицыну – стукачей), и он, конечно же, негодяй (т. 3, стр. 499). Ведь бандиты стали бояться расстрела за террор (т. 3, стр. 509). Какая жуткая коммунистическая мерзость!

Есть ли у Солженицына правда? Безусловно, какая-то доля правды в «Архипелаге» есть. Ведь были и несправедливые аресты (и даже расстрелы), и следователи-садисты, и недозволенные методы расследования, и приговоры «троек», и просто ошибки. Были исключительно сложные условия и достаточно высокая смертность в лагерях. Обо всём этом писалось немало – и весьма серьёзными авторами. Речь идёт не об отрицании важного явления нашей истории, а о правильной оценке масштаба этого явления. А как раз масштаб Солженицыным в десятки и сотни раз преувеличен.

Конечно, есть правда в рассказах Солженицына о самом себе или о мерзком поведении так называемых «блатных». Несомненно, среди рассказанных им историй о других заключённых есть какая-то доля правдивых. Но практически полное отсутствие доказательств во всех этих историях показывает, что доля эта крайне мала. И у автора этих строк нет ни возможности, ни желания копаться во всей этой навозной куче в поиске редких «жемчужных зёрен». В конце концов, презумпцию невиновности никто не отменял. Обвиняя коммунистов и Сталина во всех преступлениях, Солженицын и его сегодняшние сторонники сами должны доказывать свои обвинения. А этого как раз в «Архипелаге» и не было сделано – и, по моему убеждению, умышленно. Поэтому ответ на вопрос «есть ли у Солженицына правда?» очевиден: есть, но её доля настолько мала, что никак не влияет на общие впечатления и выводы о книге.

Мораль Солженицына. Осталось привести несколько интересных высказываний, показывающих моральный облик их автора. Солженицын оправдывает заключённых (видимо, включая себя), желавших мировой войны против СССР: «Давая людям в 1950 году сроки по 25 лет, что же им оставили хотеть, кроме мировой войны?» (т. 3, стр. 49). Пожизненные сроки в США, естественно, им не рассматриваются. Он сочувствует мечтам заключённых об атомной бомбардировке Советского Союза (т. 3, стр. 51, 394). До какой же степени аморальности надо было дойти, чтобы мечтать о подобном! И как завершающий штрих – заявление: «1947 год. Москва только что отпраздновала восьмисотлетие своих жестокостей» (т. 2, стр. 136). Таких слов достаточно, чтобы понять: Солженицын люто ненавидел не только коммунистов и Сталина, а всю страну, всю её историю, весь народ.

Такие работы, как эта, принято заключать какими-то выводами и какой-то моралью. Но здесь, думается, в этом нет необходимости.

Александр Кроп

секретарь Самарской городской организации РКРП

Источник.

Просмотров: 169