В Иркутской области пенсионную реформу не поддержали
У Михаила Жванецкого есть уместная к нынешней ситуации в стране фраза: «Вам помочь или не мешать?». Применима она ко многим реалиям нашей жизни, потому, как показывает эта самая жизнь, радеют у нас только за «родного человечка». Синоним — близкий, согласованный с властью. Иные прочие, «чужаки», на особую милость не надеются — лишь бы им не мешали.
К примеру, губернатор Иркутской области Сергей Левченко. Коммунист. Три с половиной года назад он возглавил регион.
— Меня спрашивают, как вам, «несогласованному губернатору» живется, работается, — говорит Сергей Левченко. — Интерес понятен, информации на федеральном уровне о нас почти нет. Конечно, прошедшие три года для нас было напряженными. Завершался 2015-й, санкции. Иркутская область ориентирована на экспорт. Так что, санкции мы ощутили особенно.
Когда год заканчивался, доходная часть бюджета была 97 млрд. и более 5 млрд. — дырка в бюджете. Не хватало на самые первоочередные задачи, начиная с зарплаты.
2018 год мы закончили с 163 млрд., за 3 года увеличили на 70%, с профицитом бюджета 12,5 млрд. Сегодня, если брать не очень к нам объективные, официальные данные, доходы консолидированного бюджета области за три года выросли с 129,1 млрд руб. до 193,6 млрд. По росту налоговых и неналоговых доходов консолидированного бюджета область опережает общероссийский уровень на 4,5%.
«СП»: — В области действует инновационная Байкальская модель, она объединила советские методы управления — госплан, пятилетки — с рыночными. Как это удается?
— Наверное, мы еще не нашли и не нащупали все варианты, рычаги для осуществления нашей программы, которая называется «государственный план». Я утвердил предложенный проект государственного плана на пятилетку, то есть с 1 января 2019 по 1 января 2023, с ежегодными, разбитыми по показателям, разным отраслям.
Например, сельское хозяйство. Многие виды продукцию мы могли бы производить сами, но везем издалека, в том числе из-за пределов Российской Федерации. К сожалению, товары не всегда достаточно качественные. А если говорить о задачах по повышению уровня жизни, увеличению продолжительности жизни, то без такого элемента, как здоровое питание, это невозможно сделать. Это вот в качестве примера.
То есть мы разбили на пять лет те задачи, цели, которые есть перед всеми отраслями, проработав источники финансирования: из областного, других видов бюджета. Мы договорились, как будем обеспечивать кадровую политику, потому что одними деньгами многие вопросы не решишь, надо, чтобы люди работали.
Мы проговорили вопросы социальной поддержки. Это не означает, что все выстроились, и начали госплан выполнять. Сегодня у нас законодательство либеральное, есть проблемы и с соотнесением государственного уровня управления, который доходит до региона, и муниципального, которое отделено от государства. Понятно, очень сложно все цели согласовывать и достигать. Так что, можно сказать, мы работаем в новых условиях, при этом находим варианты взаимодействия.
Скажем, нам нужно развивать, например, обрабатывающую отрасль. У нас область очень богата природными ресурсами, и многие годы, десятилетия, весь бизнес, который существовал, он и был настроен на добычу природных ресурсов. Это для нас не тот уровень, не то направление: поэтому акцент в госплане сделан именно на производство обрабатывающих отраслей. Мы их определили и объявили, в том числе и промышленникам, предпринимателям, бизнесу, что поможем всем, кто будет действовать в рамках поставленных властью задач. Это не означает, что в регионе не может развиваться другой бизнес. Пусть развиваются, но соблюдая законодательство.
Есть и другие, новые направления в сегодняшней ситуации. Например, создание народных предприятий силами разных администраций.
У нас работает народное предприятие Усольский свинокомплекс, создано было давно, но мы его активно пропагандируем. На свинокомплексе, которое платит самые большие налоги из сельхозпредприятий, работают около тысячи человек. Коллектив работает по вполне определенной схеме: заработная плата всех руководителей, вплоть до генерального директора, привязана к заработной плате рядового работника. Больше 100 тысяч рублей в сельском хозяйстве. Это пример того, что предприятие, где весь коллектив работает на одну цель, может добиваться достаточно больших результатов. Таких примеров много.
«СП»: — Вы напомнили о налогах. Какими, по вашему мнению, должны быть налоговые отчисления в схеме: регион-центр-регион? Современная система налогообложений справедливая?
— Нынешняя система налогообложений, в принципе, несправедлива, но вы упустили ещё одно звено — это муниципалитет, сегодняшнее состояние которых можно оценить как безденежье. Несмотря на то, что у них достаточно всякого рода обязанностей, полномочий и ответственности — около 40 разных видов полномочий. Но при этом они абсолютно не обеспечены финансово. Это неправильно. Скажем, в прошлом году мы на 49% увеличили поступления из области в федеральный бюджет, а получили обратно 1%. Это никак не стимулирует.
С муниципалитетами на территории Иркутской области мы поступаем по-другому. За три года увеличили поступления для поддержки работающих по актуальным для всей области направлениям на 14 миллиардов. Если муниципалитет работает в нужном ключе и добивается хороших результатов — у нас есть рейтинги, идут соревнования по видам программ, где мы учитываем работу с населением и так далее — даем дополнительные бонусы, премии. Это та схема, которая позволяет стимулировать работу нижних уровней власти.
А если говорить о межбюджетном регулировании — это регион и федеральный, то я думаю, должно быть такое стимулирование, скажем, как в налогах. Заработал какую-то прибыль, ты знаешь, что 20% отчисляешь государству. Каждое предприятие знает, если оно заработало рубль, то 20 копеек отдает государству, заработал два — отдает 40, но зато 1 рубль 60 копеек у него остается. Вот такого принципа нет, который позволял бы стимулировать тех, кто хочет хорошо работать.
«СП»: — Область интересна инвесторам?
— Мы за 3 года втрое увеличили инвестиции в Иркутскую область. Мне кажется, что инвесторов привлекает определенная стабильность и предсказуемость. Во-первых, мы им говорим заранее: в течение 5 лет для региона нужны такие-то виды продукции, и мы вам будем помогать.
В России действует «трехлетка», в том числе и, скажем, по строительству разного рода социальных объектов, и так далее. То есть я говорю представителям этой отрасли: у нас на 3 года расписаны объекты, которые область будет строить за счет областного и федерального бюджетов. А это, ни много, ни мало, десятки миллиардов рублей. Значит, у этой отрасли, у компаний, которые работают в этой сфере, есть перспектива развивать базу стройиндустрии, покупать оборудование, технику, людей обучать и так далее.
Сейчас мы этот рубеж передвинули на 5 лет. Говорим, что в течение ближайших 5 лет, начиная с 1 января 2019 года, для региона нужно вот то-то и то-то. То есть и сам бизнес может планировать. А раз у него есть уверенность в будущем, значит, он приходит и инвестирует в наш регион.
«СП»: — Какое место уделяется малому и среднему бизнесу в региональном планировании?
— У нас создано 6 институтов развития: «Корпорации развития», «Агентство по привлечению инвестиций», «Гарантийный фонд», Фонд развития малых и средних предприятий» и так далее. Все эти институты заточены на малый и средний бизнес. Если речь идет о крупном бизнесе, о крупных вертикально интегрированных структурах, для них те суммы, которыми мы помогаем, допустим, малому бизнесу, это несколько миллионов рублей или даже несколько сотен тысяч рублей, для них это неинтересно. Там действует другая система.
Но малый и средний бизнес, если они находятся в рамках или в направлении того, что нужно для развития региона и входит в наши планы, они имеют полную возможность получить средства из всех 6 институтов развития. Правда, это не означает, что это будет гарантированно. Почему? Потому что тут ответственность должна быть солидарная.
Ко мне с одним проектом уже три года подходят коллеги, говорят: нам нужно 535 миллионов рублей, построим завод стройиндустрии. «А что есть у вас?» — спрашиваю. В ответ — «А ничего». То есть отдай полмиллиарда рублей людям, которые в результате получат частное предприятие, и при этом сами никакую ответственность не предполагают. Конечно, мы так не действуем. Но зато очень много предприятий, которым мы помогаем.
Например, если он хочет создать какое-то производство небольшое — мы занимаемся инфраструктурой, помогаем дороги провести, линии электропередач, транспорта, и так далее. Если это совсем маленькое предприятие, для этого есть фонд поддержки малых и средних предприятий, который у нас загружен полностью: есть сотни миллионов рублей, которые отдаются малым предприятиям и потом через некоторое время возвращаются. Этот фонд активно работает.
«СП»: — Сибирь привлекает туристов. Какое место в экономике региона занимает туристическая отрасль, каковы перспективы ее развития?
— Пока небольшое. Думаю, торопиться и бежать впереди паровоза не стоит. Область у нас огромная, но основной объект, который притягивает туристов — это Байкал. Байкал — очень ранимое явление природы, это на сегодняшний день колодец с самой чистой в мире водой. И для уровня чистоты воды, которая там есть, даже не подходят питьевые нормы, которыми пользуются везде, по всему миру. Вода, которая стекает в Байкал, ею пользуются, в том числе и туристы, она гораздо выше чистотой, чем питьевые нормы. Поэтому взять и раскрыть объятия, сказать всем, давайте приезжайте на берега Байкала, где после вас все будут убирать… Например, у нас красивейший Ольхонский район, живет 9 тысяч населения. Вы знаете, сколько за год посещает туристов? 200 тысяч. Жителям невозможно за каждым усмотреть, тем более прибрать. Поэтому мы бережно относимся к природе.
Порядок такой: сначала обустраиваем места, вводим определенное законодательство, которое бы препятствовало загрязнению берега и самого Байкала. Затем постепенно будем увеличивать туристический поток, хотя он и так растет. Три года назад Байкал как природное явление и туристическое место был на 36 месте в России, а через год — на 16-м, еще через год — на 8-м. Сейчас на 3-м, хотя Байкал остался на том же самом месте, где и был.
Это говорит о том, что и привлекательность выросла, и количество туристов увеличивается, а это достаточно серьезная так называемая антропогенная нагрузка. Наша сибирская северная природа очень ранимая, нам нельзя здесь торопиться, сначала пытаться увеличивать турпоток, а затем думать, что же с ним делать.
«СП»: — Иркутская область была в числе немногих регионов, где не поддержали пенсионную реформу. Почему?
— Народ не поддержал ее. И я не поддержал эту реформу как губернатор. Был, наверное, в одиночестве из губернаторов. Но даже не в этом сейчас дело, а в принципе, в подходе. На чем основывался расчет, почему нужно было ввести эту реформу, увеличить пенсионный возраст? Основа была вот на чем: мол, демографическая ситуация сложная. Людей старшего возраста больше относительно молодого, работающего. Обеспечить пенсионерам достойные пенсии не можем. На мой взгляд, это неправильный подход, я об этом говорил на всех уровнях, и в правительстве России, и с руководством Пенсионного фонда. Знаете, вот этот принцип подсчета от заработной платы человека, который занимает какое-то рабочее место, он уже давно не является актуальным, правильным. Почему? Потому что он был введен в 30-е годы.
Давайте сравним, на чем пахали в 30-е годы люди при производстве сельхозпродукции. Пахали в лучшем случае на американском тракторе «Фордзон», а в основном на лошади. А сейчас К700, который еще с советского времени выпускается, он 350 лошадиных сил, и один человек сейчас производит продукции, учитывая энерговооруженность, фондовооруженность, гораздо больше, чем один человек в 30-е годы.
Почему мы привязываемся к его заработной плате? Надо привязываться к тому, что происходит, потому что развитие производства, развитие экономики — это создано руками тех людей, которые сегодня на пенсию выходят, а мы их привязываем к заработной плате. Они создали экономику, они увеличили производство, производительность труда, сделали эту фондо-, энерговооруженность, робототехнику, биотехнологии. А мы говорим: «Знаете, у нас молодых мало, поэтому мы вам ничего не дадим». Так, а какой смысл тогда было развивать? Надо было просто заниматься увеличением народонаселения, выключать свет и рожать детей. Поэтому, на мой взгляд, считать нужно от развития экономики и привязываться не к заработной плате трудоспособного возраста, а от того, как развивается экономика. Это справедливо по отношению к старшему поколению.
СП»: — Так вы же идете против «генеральной линии власти». Иметь собственное мнение не мешает работе?
— Однозначного ответа нет, потому как за работой не успеваешь посмотреть сюжеты основных каналов ТВ, тем более, когда только за 5 дней их о тебе было порядка 150−170. Если исходить из принципа, кому это выгодно, кто заказчик, то думаю это тот, кто у нас не платил налоги.
Взять лесную отрасль. Мы примерно один уровень добычи лесных ресурсов, 34−35 миллионов кубометров, как рубили три года назад, так и сейчас рубим. Но раньше эта сфера платила 3 миллиарда налогов, а сейчас 10,5 млрд. Простой вопрос: где оставались эти 7 миллиардов рублей? Они оставались в карманах. В карманах тех людей, которые хотели бы вернуть эту ситуацию, эту вольницу, тот уровень управления областью. Это криминал. И, к сожалению, это состыковалось с чьей-то политической волей. Без неё по всем государственным каналам одновременно запускать схожие сюжеты невозможно. Это делается на потребу тем, кто лишился доходов и вынужден был стать более «прозрачным», средства отдавать государству, здесь эти интересы сошлись. Вы посмотрите реальные результаты. Втрое снизились пожары, вдвое — незаконные рубки, в три с лишним раза увеличился доход от лесной сферы. Кого это не устраивает?
«СП»: — Вы говорите о мотивации, в том числе и освоении, возрождении поселений в Сибири. Удается?
— А мы это делаем уже. Все включено в госплан, по нему мы работаем. Так, при строительстве каждого социального объекта учитываются жилые дома для бюджетников, в первую очередь для бюджетников. То же самое настойчиво рекомендуем и бизнесу, потому что людские трудовые ресурсы перестали быть неисчерпаемыми, особенно у нас в Сибири.
Если ты хочешь построить какое-то крупное производство, где работают, скажем, тысяча людей, строй жилье, детские сады, больницы, школы, чтобы была социальная сфера. Вот тогда к тебе поедут люди из других регионов. И мы это уже в реальности внедряем.
Я приведу в пример Иркутскую нефтяную компанию, где мы договорились о строительстве практически целого города: мы создали два медицинских учреждения в достаточно далеком районе, 130 километров от Иркутска, и рядом построили жилье для медицинских работников. Туда собрались врачи, средний медицинский персонал со всей страны, и даже из Сирии. Они говорят: «А нас устраивает, потому что дом, который построен, буквально в 100 метрах от моей работы».
Вот молодой человек мне говорит: «А я еще и волейболом занимаюсь, рядом физкультурно-оздоровительный комплекс, куда хожу каждый день». У него жена молодая, ребенок маленький. Значит, нужна школа. А школа будет сдана к сентябрю этого года. Мы вводим комплексную систему развития области, и люди откликаются, едут к нам. Вот такие у нас в области подходы к экономическому возрождению региона, улучшению жизни людей.
(По материалам публикаций на сайте портала «Свободная пресса»)
Всё изложенное о чём говорит? Те, регионы, во главе которых стоят коммунисты, не уподобились установкам неолибералов, проповедующих свёртывание социальных гарантий. Их руководство (например, Иркутской области), стоит на страже интересов простого труженика. Это является следствием и развития экономики, и должной заботы о народе. А это следствие отхода от неолиберальной системы. Но для того, чтобы народ был надёжно социально защищён, нужно распространить этот опыт на всю Россию. А это возможно только после лишения буржуазии экономической и политической власти.
